которых придерживается своей национальной идентичности. Вторым, не менее серьезным просчетом Путина стала переоценка возможностей своих вооруженных сил. Вместо того чтобы в считанные дни овладеть столицей Украины, русское наступление быстро застопорилось. Войска были разбросаны по разным фронтам. Отсутствовало единое командование. Из-за секретности операции многие части оказались плохо подготовленными. Одни до последнего момента считали, что участвуют в учениях, другим пришлось набирать призывников для доукомплектования.
На войне люди, защищающие свою родину, имеют врожденное преимущество перед теми, кто стремится ее лишить. Путин знал об этом по опыту советской войны в Афганистане, а также по неудачам Америки в ее внешних войнах, но предпочел это проигнорировать.
Вначале российским войскам был отдан строгий приказ не трогать гражданское население, что привело к странным сценам, когда многокилометровые колонны российской бронетехники останавливались на светофорах, чтобы пропустить украинских автомобилистов. Но уже через несколько дней дисциплина стала нарушаться. Поскольку предполагалось, что операция закончится быстро, во многих подразделениях закончились пайки, и они начали грабить и мародерствовать. Командование и управление нарушились. По мере усиления сопротивления украинцев врагом становилось местное население. Российские солдаты воровали все, что попадалось под руку. Те, кто имел доступ к военно-полевой почте, отправляли сотни тонн награбленных товаров, включая тяжелые предметы, такие как стиральные машины и телевизоры, своим семьям в Россию. Украинских граждан пытали и убивали, женщин насиловали. Ракетно-артиллерийским обстрелам подвергались больницы, социальные центры, в которых укрывались семьи, колонны эвакуации. Зверства, которыми были отмечены первые месяцы войны, не были столь масштабными, как в Югославии, где за тридцать лет до этого было убито 150 тыс. человек, многие из которых погибли в результате этнических чисток, имевших признаки геноцида, и не были столь систематическими, как в Чечне или Сирии. Такие города, как Киев и Харьков, не были разрушены до основания, как Грозный и Алеппо, что вызвало недоумение западных военных аналитиков, а также многих россиян, которые задавались вопросом, почему их армию просят воевать "с одной рукой, связанной за спиной". Мариуполь был исключением, поскольку он контролировал сухопутный мост между Донбассом и Крымом, и русские были намерены взять его, чего бы это ни стоило. Но военные преступления, совершенные российскими войсками, были слишком масштабными, чтобы их можно было списать на ошибки в прицеливании или действия подразделений-изгоев. В 2014 году в Крыму спецназ, лучше оснащенный и обученный, чем регулярные войска, поразил западных наблюдателей своей дисциплиной. Но сопротивления они не встретили. Восемь лет спустя война на Украине показала, что, несмотря на программу модернизации, на которую были потрачены миллиарды долларов, российская армия по-прежнему остается тупым инструментом, части которого при столкновении с серьезным сопротивлением могут вернуться к дикости.
Это не должно было стать полной неожиданностью. Десятью годами ранее Путин пресек усилия тогдашнего министра обороны Анатолия Сердюкова по развитию самостоятельного мышления в армии, чтобы она не стала политически ненадежной. Младшим офицерам не давали проявлять инициативу. Сержантский состав - капралы и сержанты, составляющие костяк западных армий, - не имел должной подготовки. Вместо того чтобы перейти к полностью профессиональным войскам, по политическим соображениям была сохранена, хотя и в меньших масштабах, воинская повинность. При преемнике Сердюкова, Сергее Шойгу, коррупция возобновилась и стала распространяться бесконтрольно.
По имеющимся данным, за первые два с половиной месяца российские экспедиционные силы потеряли до 15 тыс. солдат убитыми и, возможно, 30-40 тыс. ранеными - больше, чем все американские потери за 20 лет боевых действий в Афганистане. Тысячи украинцев погибли, четверть населения была вынуждена покинуть свои дома, более пяти миллионов покинули страну в качестве беженцев.
Украина корчилась в муках, но сопротивлялась.
Запад ответил не полумерами, как в 2014 году после аннексии Крыма, а поставками оружия и введением беспрецедентных экономических санкций. Западное общественное мнение, потрясенное кадрами ужасов, творимых российскими войсками с мирным населением, которые обычные граждане снимали на смартфоны и мгновенно передавали в социальные сети, прокляло Путина как чудовище.
Внутри России инакомыслие было подавлено. Когда несколько бизнес-магнатов осмелились высказать оговорки, Путин разразился яростной тирадой против "пятой колонны национал-предателей [и] подонков", разбогатевших на природных ресурсах страны, но мысленно ставших рабами Запада. Демонстрации были запрещены. Любые проявления протеста безжалостно подавлялись. Один человек был задержан за то, что стоял на Красной площади с экземпляром "Войны и мира" Толстого. Другой был задержан за то, что разлил синюю и желтую краску - цвета украинского флага - у входа в мэрию Новосибирска. Школьникам предлагалось доносить на своих учителей, если те выступали на уроках против войны, что навевало леденящие душу воспоминания о сталинских репрессиях 1930-х годов. Кремль ввел фактически военную цензуру. Российские СМИ превратились в эхо-камеру лжи. Последние бастионы независимой журналистики - радиостанция "Эхо Москвы" и телеканал "Дождь" - были закрыты. Либеральные издания, такие как "Новая газета", полностью прекратили освещение войны или прибегли к эзопову языку и историческим аналогиям. Даже слово "война" было запрещено - боевые действия должны были описываться как "специальная военная операция". Журналистам, отказавшимся следовать этой линии, грозило до пятнадцати лет лишения свободы. Интернет, который в течение всех лет правления Путина был практически свободен от контроля, был подвергнут драконовским ограничениям. Были заблокированы русскоязычные сайты, критикующие правительство, а также сайты BBC, "Голоса Америки" и радио "Свобода", Facebook и Instagram. Большинство сайтов остались доступны для тех, у кого есть прокси-серверы, но это стало гигантским шагом назад к тоталитарному контролю, существовавшему в советское время.
На Западе было принято считать, что Путин совершил роковую ошибку. Ход войны, похоже, подтвердил это. Через шесть недель русские отступили из Киева, оставив надежды на смену режима и перегруппировавшись для решения более ограниченной задачи - обеспечения безопасности Донбасса и сухопутного моста в Крым. Правительства западных стран неуклонно наращивали объемы поставок тяжелого вооружения и обсуждали вопрос о прекращении закупок российской нефти. Президент Зеленский, который в начале конфликта предлагал в обмен на мирное соглашение нейтралитет Украины и отказ от амбиций страны в НАТО, теперь обещал не отдавать ни пяди украинской территории и говорил о полном изгнании русских.
Однако ситуация оказалась сложнее, чем представлялось по оптимистичным показаниям.
Британские и американские комментаторы поначалу пытались представить конфликт как "мир против России". Вскоре стало ясно, что на самом деле это "Запад против России". Из десяти крупнейших стран только одна - США - безоговорочно поддержала Украину. Остальные, представляющие более половины населения планеты, либо поддержали Москву, либо заняли выжидательную позицию. Так же поступили и такие условные партнеры США, как Саудовская Аравия и страны Персидского залива. Даже Израиль проявил сдержанность.
Если бы администрация Байдена сосредоточилась на нарушении территориальной
