шагах перед возвышением алькова. Он объяснил им этот новый порядок до прихода падишаха. Однако чиновники до сих пор недоумевали, так как раньше подобные собрания проходили в тронном зале, где они могли сидеть на мягких курпачах за низким столом. Многие отнеслись к этому новому порядку с подозрением, а на некоторых лицах было даже опасение.
В это время Мастона на небольшом подносе принесла падишаху сухофрукты и зелёный чай с мятой. Расим благодарно кивнул кухарке и взял одну курагу. Он безмятежно положил её в рот, пожевал, проглотил и изучающе посмотрел на чиновников.
— На ваших лицах я вижу заговор… У меня уже есть в этом опыт, — в голосе Расима звучало предупреждение.
— Бесподобный падишах, — учтиво заговорил визирь торговли, — мы не замышляем ничего плохого против вас. Мы лишь сошлись во мнении, что нам не нужна война с нашим ближайшим соседом и другом.
— Другом? — с презрением переспросил Расим. — Этот ваш друг отвернулся от вас.
— Из-за ваших обвинений! — бросил военачальник Чехры.
— Поуважительнее, Ашраф, — потребовал наиб Чехры.
Военачальник косо посмотрел на своего наиба и опустил глаза.
Расим насупленно смерил Ашрафа взглядом. Своей дерзостью он напоминал Орзу. Может, они родственники?
— Торговлю с Ахоруном наладил я. О низких ценах на их товары с ними договорился я, но вы всё равно на стороне Бузурга? — в голосе Расима была нота возмущения.
— Мы не на его стороне, бесподобный господин, — заверил начальник городской стражи Расулабада, удивив своим присутствием. — Просто ваши обвинения…
— Я вижу ты отказался от своего прошения об увольнении, Вохид, — с упрёком прервал его падишах. — Что же так? — падишах вперил на него выжидательный взгляд.
Вохид потупил взгляд и поднял правую руку к сердцу.
— Я прошу прощения за свою импульсивность, мой бесподобный падишах. Я был введён в заблуждение. Было глупо с моей стороны просить об увольнении. Я давал присягу и прошу вас позволить мне нести мою службу.
Расим сделал снисходительный жест правой рукой, удовлетворив прощение Вохида.
Посмотрев на Вохида в недоумении, Шухрат снова обратился к падишаху.
— Ваши обвинения, мой бесподобный господин, ввели народ в замешательство.
— Вам нужны доказательства? — спросил падишах.
Ответ был написан на молчаливых лицах чиновников: «Да, нам нужны доказательства».
— Это серьёзные обвинения, ваше бесподобие. Если у вас есть доказательства, нужно призвать султана Ахоруна к суду, — сказал главный судья.
— А не идти на него войной, — с упрёком добавил Ашраф.
Расим сдержано расхохотался.
— Вы думаете, он приедет и предстанет перед вами? — падишах с усмешкой уставился на пожилого, но статного судью, в седой бороде которого оставались напоминания о том, что когда-то они были чёрными, как и его волосы. — И какие наказания вы для него примите?! — Расим с негодованием оглядел всех. — Наложите на него штраф?
Расим снова сдержано рассмеялся, отведя взгляд в сторону, и бросил три сушёных тута в рот.
— Лучше будет сжечь целый город с невинными людьми? — с осуждением спросил Ашраф.
— Лучше будет захватить весь Рахшонзамин! — со злорадной кривой ухмылкой ответил Расим и удивил всех, кроме Одила, который за низким столом вёл протокол совета.
О планах Расима он знал давно. Однако Одил не думал, что Расим когда-либо сможет осуществить их. Когда же Расим начал достигать своих целей, ему стало страшно. Одил и не представлял, какими методами будет пользоваться Расим, ведь он всегда заявлял о своих мирных намерениях. Когда же Расим превратился в кровожадного маньяка? Одил негодовал. То, как был убит Орзу, сильно напугало его и заставило переживать. Отчего он вынужденно написал письмо Бузургу ибн Махмуду. Теперь, он сидел, скрестив дрожащие ноги под собой, и опасался, что падишах мог узнать об его измене. Если нет, то скоро его соглядатаи во дворце Бузурга сообщат ему об этом.
— Зачем? — недоуменно спросили чуть ли не все чиновники.
— Чёрная напасть истощила наше государство и не коснулось других. Не вызывает ли у вас сомнений, что за этим кто-то может стоять? — вознегодовал падишах.
— И вы думаете это султан Ахоруна? — спросил визирь торговли.
— Ахорун — самое близкое к нам государство, а его султан имеет право на этот трон, — Расим сердито стукнул пальцем по боковине трона-топчана. — Это право не имеет силы, если есть живые наследники. Следовательно, их нужно убрать с пути, что он и сделал, — ощетинился Расим.
— Но султан Ахоруна до сих пор не предъявил свои права, — недоумевал наиб Чехры.
— А вы хотите, чтобы он предъявил?! — с вызовом спросил падишах.
В ответ все молчали.
— Мы не призовём Бузурга ибн Махмуда к суду, ибо я уже вынес ему приговор! — зловещим и повелительным тоном заявил Расим.
— Война — это не выход, — главный судья упал на колени и в мольбе сложил руки перед собой. — Прошу вас, одумайтесь. Мы можем найти другой способ, — старик взглядом обвёл чиновников. — Для этого вам и нужны советники.
Расим звучно усмехнулся. Отодвинув поднос, он встал с трона и дошёл до края алькова.
— Хотел Бузург получить этот трон или нет, я захвачу его трон, — хладнокровно заявил падишах. — А потом и весь Рахшонзамин станет моим.
Расим обвёл всех взглядом, развернулся и снова направился к трону.
— Мы не станем воевать с нашими братьями! — бросил в спину Ашраф.
— Они наши друзья, — настаивал Шухрат.
— Мы не станем поддерживать ваше безумство, — добавил наиб Джоду.
Расим закатил глаза, развернулся и решительно посмотрел на чиновников.
— Вы подчинитесь мне и соберёте армию, — совершенно спокойно заявил Расим, сопровождая свою речь жестами указательного пальца.
— Можете убить всех нас! — с вызовом бросил Ашраф. — Мы не станем воевать.
— Нет! — присоединились к нему некоторые чиновники.
Остальные либо отрицательно качали головой, либо отвели взгляд от падишаха и тихо роптали.
— Ваши слова не доказывают вины султана Бузурга, бесподобный падишах, — главный судья всё ещё надеялся образумить Расима.
— Зачем мне убивать вас? — в наигранном недоумении развёл руками падишах и снова подошёл к краю. — Кто уберёт ваши тела и отмоет всю вашу кровь? — он смерил каждого испытующим взглядом. — Вместо этого у меня есть для вас другой выбор.
Расим расслабил руки, опустил плечи, прикрыл глаза и сфокусировался. Через мгновение он повернул голову в сторону Ашрафа и открыл глаза. В этот самый момент Ашраф почувствовал недомогание и покалывание во лбу. Затем начали покалывать руки, и он начал чувствовать головокружение. Его рассудок помутнел, и он начал терять самообладание. Ашраф закрыл глаза, а когда снова открыл, вены вокруг глаз и в самих глазах почернели. Он посмотрел на свою правую руку, а затем на левую, но сделал это он не по своей воле.
— Кто ты? — спросил Расим.
— Ашраф
