что-то против воли. Видать, за эту тайну ему и головы было не жалко.
– А ты что, тоже веришь, что все это не россказни? – вопросил его Коловрат.
Васька пожал печами.
– Если Архип так за нее держался, может, там что и есть. Если отыщешь карту, сможешь узнать правду, коли захочешь.
– Да где ж эту карту сыскать? Да и зачем? Думаю, брехня все это.
– Где карта, не знаю. А перстень теперь у тебя, – заметил на то кузнец, – тебе и решать, что дальше с ним делать, боярин.
Помолчал Коловрат, призадумался крепко.
– Кстати, – вновь подал голос кузнец, – про озеро это мне тоже Архип поведал в свое время. Оказал я ему одну услугу. А он взамен показал мне путь, как найти это место. Где схорониться можно до срока, да с людьми нужными повстречаться незаметно для чужих глаз. Только не каждый сюда входить может.
– Это я уже понял, – кивнул воевода и уточнил: – А выходить?
– То мне неведомо, – пожал плечами кузнец, – дорога одна. Как сюда пришел, так и назад иди. А уж отпустит тебя озеро или нет, сам и узнаешь.
– Ну, тогда будь здоров, – поднялся воевода, – пора мне. Пойду, попытаю счастья. Если выйду отсель, то у Городца повстречаемся, да еще дела какие справим совместно. Ну, а ежели нет…
– И тебе не хворать, боярин, – напутствовал его кузнец.
Коловрат встал, развернулся и зашагал меж камней к тому месту, откуда пришел. В конце тропинки, что поднималась немного над озером и пропадала в черном тумане, воевода остановился. Посмотрел назад. Кузнец все так же сидел, вороша угли костра. Чуть помедлив, Евпатий трижды перекрестился и шагнул в черный туман.
Глава двадцать вторая
Под Коломной
Открыв глаза, Коловрат увидел над собой верхушки сосен на фоне светлого неба. Редкие снежинки, кружась, мягко оседали на лицо. Воевода ощутил, что лежит на подстилке из елового лапника и смотрит вверх. Вокруг стояла тишина. И только ветер время от времени пробегал по верхушкам сосен, нарушая ее.
«Значит, отпустило меня озеро, – осмелился рассуждать Евпатий, припоминая все случившееся. – Только где это я?»
Он помнил все отчетливо. Весь разговор с Васькой, как вошел сквозь туман к озеру и как шагнул обратно. Но на этом воспоминания заканчивались. Как он вновь оказался в зимнем лесу и где именно – оставалось загадкой.
В этот момент рядом послышались осторожные шаги, и вскоре над ним склонились две бородатые головы в меховых шапках.
– Проснулся, Евпатий Львович? – поинтересовалась одна голова голосом Ратиши. – Слава тебе, господи. Мы уж думали, до обеда спать будешь. Вон ребятки уже кабана подстрелить успели и зажарить, а ты все спишь, будто неделю не спал.
Вторая голова молчала.
Коловрат рывком сел и осмотрелся. Рядом тлели угли костра, над которыми жарилась туша кабана, насаженного на деревянный обструганный вертел. Вокруг виднелись лежанки из елового лапника. Все были пустыми сейчас, кроме той, на которой сидел он сам.
– Где мы? – прямо спросил воевода.
Ратиша и второй ратник переглянулись, на их лицах появилось недоумение.
– Забыл, что ли, Евпатий Львович? – с сожалением произнес Ратиша, но тут же терпеливо объяснил: – Три дня мы по лесам мотались, искали это чертово озеро, но так и не нашли. Совсем из сил выбились. Вчера тут лагерем встали по твоему приказу. Река недалеко, шагов триста, до Переяславля-Рязанского не более дня пути, до Коломны еще два.
– А заброшенный починок? – вопросил Евпатий, с надеждой взглянув в глаза Ратише.
– Какой починок? – удивился тот. – Никакого жилья не видали мы давно. Третий день по лесам шатаемся.
– А медведь?
– Следы попадались, – признался Ратиша, – но бог миловал. Обошел нас стороной шатун.
Коловрат умолк, оставив своих собеседников в недоумении.
– Ладно, – выдавил из себя воевода, – собирайтесь, уходим обратно к Рязани.
– Вот это дело, – одобрил Ратиша, – а то сколько можно по лесу без толку мотаться. Нет тут никакого озера. Обманул тебя, видать, Васька. Сейчас перекусим и пойдем.
Оба ратника отошли к костру. Ратиша занялся мясом, а второй сел на лежанку и стал проверять свой арбалет.
«Неужели все это мне привиделось?» – пронеслось в голове у воеводы, который продолжал сидеть недвижимо на подстилке из лапника. Вдруг, вспомнив кое-что, он полез за пазуху и вытащил оттуда сразу три бечевки, на которых висел нательный крест, перстень с изумрудом и половина разрубленной топором монеты.
– Не привиделось, – тихо прошептал со странным облегчением Коловрат.
Осторожно, словно боялся ее повредить, Евпатий ощупал серебряную монету и потом засунул все обратно.
«Не привиделось, – повторил он еще раз мысленно, словно пытался убедить сам себя. – Кому расскажи, не поверят. Бойцы вон до сих пор думают, что три дня по лесу шатались и ничего не помнят. А где мы все на самом деле были – одному богу известно. Или… еще кому».
Коловрат пошевелился. Под ним громко треснула ветка. Ратиша, медленно крутивший тушу кабанчика над огнем, обернулся.
– Сейчас, сейчас, Евпатий Львович, – сообщил он, – еще немного и поедим. А потом в путь-дорогу.
Похоже, Ратиша не скрывал своей радости от того, что воевода решил покинуть эти места. Даже если он ничего не помнил, то душа его рвалась подальше отсюда и поскорее.
«Да, непростой мне кузнец попался на пути в этом мире. Не пойми с кем общается, когда меня рядом нету. А про Архипа этого вообще не знаю что и думать, – стал рассуждать воевода, сев поудобнее и глядя на алеющие угли костра. – Может, я вообще не один такой здесь? Вот бы отыскать ту пещеру, да взаправду узнать, что там».
Воевода даже провел рукой по груди, нащупав висевший под одеждой перстень, и погладил его.
«Да разве ее отыщешь, – с какой-то неизбывной тоской подумал он. – Ключ есть, а двери нету».
Вскоре на поляну вернулись остальные трое – принесли настрелянных зайцев и белок. Оказалось, были на охоте. Добывали пропитание, пока воевода спал мертвым сном. Насытившись, все быстро собрались и вышли в путь.
Добравшись до Оки, выяснилось, что они стояли напротив самой высокой скалы на всем ближнем берегу, саженей двадцать в высоту. Спуститься здесь было невозможно.
– Куда пойдем, Евпатий Львович? – поинтересовался Ратиша, осматривая
