Кто согреет меня, есть ли тот, кто ещё любит меня? Дайте горячие руки! Дайте жаровню сердца! Повержена, дрожью дрожа, отходящего вроде, которому греют ноги, пожираема, о! неведомым жаром, в трясовице от острых стальных стрел озноба, я тобою загнана, Мысль! Невыразимый ты! Скрытый! Ужасный! Зверолов по ту сторону туч! Вспышкой молнии освещена, что твой глаз издевательски мечет, из тьмы озирая меня! Так лежу я, дрожу я, всем телом кружусь и верчусь, мучима всеми мученьями вечными, пронзена тобой, жестокий Зверолов, ты, незнакомый, —
бог… Вонзайся ж глубже! Ещё! Ещё! Пронзи насквозь, разбей мне сердце всклянь! К чему же мучить стрелой с тупым зубцом? Что снова глядите вы, беспрестанные человече-мученья, злорадные бого-молний-глаза? Не убивать ты хочешь, а лишь мучать, мучать! Зачем —
меня, неведомый мой враг, злорадный бог? Ха-ха! Как тать в нощи ты явишься ко мне?.. Чего тебе надобно? Говори! Как юную лань, теснишь меня; потоками своими всеми жмёшь, Ха! Ты уже слишком близко! И уже слышишь, как я дышу, уже сердце мое подслушиваешь, ты, ревнивец! — но к чему ревновать? Прочь! Прочь! а лестница зачем? ты в душу
хочешь, в сердце моё
влезть, в тайные мои проникнуть мысли? Бессовестный! Мы незнакомы! Вор! Что хочешь ты украсть? Что хочешь ты подслушать? что выпытать ещё, ты, пыточник, палач! Бог-вешатель! Что ж мне, словно псу, перед тобой валяться на земле, хвостом помахивая, преданно, — тебя, Любовь, любить, быть от тебя, любимый, в восхищеньи? Напрасно ждёшь! Впивайся и рази! Кинжала жало! Не пёс я — дичь твоя, жестокий Зверолов! Твоя, пусть пленница, но гордая из гордых, грабитель лютый из-за туч… Скажи хоть что-нибудь! Ты, Завеса Молнии! Кто ты? говори! Что хочешь ты, разбойник, от —
меня? Что? Выкуп? Выкуп-то зачем? Побольше требуй — мне подсказывает гордость! И меньше говори — уже другая! Ха-ха!
Меня — ты хочешь? да,
меня? всю меня — всю? Ха-ха! И мучаешь меня, шут бестолковый, гордость мою всю изъязвил вконец? Дай мне любви — кто так ещё согреет? кто ещё любит меня? руки протяни горячие, дай сердца мне жаровню! дай мне, о тот, кто самых одиноких учит томиться по врагам, в тоске даже к врагам всё время изнывать, дай, нет, а лучше — сам яви, свирепый враг, мне — самого
тебя!.. Бежал! Он сам бежал, единственный мой друг, великий враг, мой незнакомец, вешатель-мой-бог!.. Нет! возвращайся! С пытками своими! Слёзы бегут к тебе бегом, и пламя сердца в последний раз вспыхнет тебе огнём.
О возвращайся, неведомый мой бог! вернее,
боль, последнее блаженство!..
Молния.
Изумрудно-прекрасен, в её свете является Дионис.
Дионис:
В уме останься, Ариадна!.. Нет у тебя ушей, кроме моих: вмести же в них умное слово! Не нужно ль, до того как полюбить, — себя — возненавидеть? Я —
твой лабиринт… Слава и вечность
1.
Долго ты ещё будешь сидеть на злосчастье своём? Смотри! не высиди мне из него яйцо — яйцо василиска.
Почто Заратустра крадётся у самой горы?
Недоверчивый, мрачный, язвительный, долговязый лазутчик, — но вот: молния, свет, гибель, удар в небо из бездны: и даже у горы содрогаются недра…
Там, где ненависть с молнией срослись в одно,
проклинанием став, — там, на горе, живёт теперь гнев Заратустры; грозовая туча, идёт он своим путём. Прячься в страхе теперь, кто последним укрыт одеялом! Забирайтесь в постели, неженки! Вот катаются громы над сводами, балки и стены трясутся от страха, пробегают молнии и серно-жёлтые истины — изрыгает
проклятия Заратустра.
2.
