Он ведь так долго бежал от этой правды. Отворачивался, как мог. А она всё равно нашла его. Нашла и заглянула в лицо, насмехаясь, дразня, сверкая золотыми гранями перстня: Врёшь! Не уйдёшь! Смотри, кто ты на самом деле!
Талира поднялась и осторожно провела ногтями по его плечу.
— Что ты увидел?
— Нет… ничего. — Он медленно убрал ладонь с лица. — Ничего.
Она молчала, не задавая больше вопросов. Села рядом, прижалась ещё горячим, обнажённым телом к его спине и положила голову на плечо.
Молчали долго. Слушали, как подвывает на улице морозный ветер. Стучат за окном ветви. И глухо стучат их собственные сердца. Алекс бездумно и безотрывно смотрел, как через плотные шторы начинал проникать свет.
— Скоро утро.
— Когда… твой корабль?
— После полудня.
— Ещё шесть часов.
— Я должен быть на борту не меньше, чем за час.
— Ещё пять часов…
— Вас скоро начнут искать, мейра сента.
— Сегодня — нет. Я сказала, что у меня важная примерка перед сватьбой, — она потянула его к себе, чтобы снова видеть лицо.
Ему казалось, что тьма пробралась уже прямо в душу. Впервые заявила о себе так громко. Вот она — здесь. В сердце. Разливается чернотой, поглощает мысли. Не хотелось верить в это безумие. Может, он — и в самом деле порождение Тёмного? Может, и эта прекрасная императрица с колдовским взглядом, затянувшая его в свои сети? Но он не мог. Не мог не любить её, не ласкать её, не наслаждаться каждым мигом, каждым порывистым вздохом. Запахом её волос. Сладостью её объятий. Алекс зарычал и отдался безумию чувств, лаская её тело в последний минуты их встречи. Пусть провалиться им обоим в бездну за их тёмные души…
Утренний свет очертил её фигуру на фоне окна. Одетая в строгое чёрное платье, подвязавшая волосы в высокую причёску, Талира выглядела поистине великолепной дамой. Гордая осанка, расправленные плечи, живой, умный взгляд чуть прищуренных кошачьих глаз. Изогнутые дугой брови, тонкий нос, вишнёвые, полные и чётко очерченные губы. Разве что лёгкая дрожь пальцев и то, как старательно она отворачивала от него голову в сторону окна… Талира застегнула на мочке уха замочек длиной серьги с маленьким символом щита.
Алекс сидел на полу в тени стены, наблюдая, как она собирается, и поглаживая пальцами узор на ножнах.
— Ты могла бы уйти со мной.
— Моя страна и мой народ — сдесь, Алекс. Это мой долг. А ты… — она на миг закусила губу, — мог бы остаться в Ивваре.
— Моя страна и мой народ лежит по другую сторону Илакийского моря.
Они порой были слишком похожи друг на друга. Он медленно поднялся, опершись о стену, и подошёл к ней. Показалось, или в уголках её чуть покрасневших глаз блеснула влага? Но едва ли она позволит себе слёзы.
— Ты будешь хорошей императрицей, мейра сента, — Алекс низко склонился и поцеловал её пальцы, сжал их на прощание, а потом покинул комнату.
Серебряная цепочка осталась лежать возле кровати, зацепившись звеньями за длинный ворс ковра.
* * *
— Там якорную цепь заело в клюзе, капитан! — прокричал ошалевший второй помощник, выдёргивая его из воспоминаний. — Бьёт по борту! Боковая волна сильная!
Тёмный всех раздери! Алекс выбрался наверх и схватился за снасти, встречая крутой боковой крен. Корабль разворачивало к ближайшим скалам.
— Трёх баковых за борт, к клюзу, быстро! Бегом, мать вашу!!!
Второй помощник ломанулся вниз, чуть не оттолкнув попавшего ему под ноги новенького юнгу.
Глава 7. «Юнга»
Казалось, корабль вот-вот ударится бортом — так близко скалы! Хотелось вцепиться во что-нибудь, но Джейна сдержалась. Она сейчас не испуганная девчонка, а юнга!
Несколько моряков бесстрашно полезли прямо за борт. Она отпрянула на другую сторону, стараясь никому не мешать. Сейчас точно не до неё. Единственный знакомый — Эрик — был уже на самом верху мачты, а Джейна осталась на палубе в одиночестве и не знала, что дальше делать.
Но наконец с заевшей цепью справились, и раздувшиеся косые паруса потянули корабль в сторону от рифов. «Ясный» оживился, как скакун, которому не терпится броситься вперёд. Джейна для верности взялась за борт.
— Выбрать якорь! — тут же гаркнул здоровяк-боцман. — Ну-ка, пошли! Резвей!
Десяток полураздетых матросов у кабестана двинулись по кругу. Крепкие спины напряглись, на подставленной ветру коже бугрились мускулы: первые движения давались им с трудом, ноги проскальзывали на свежевымытой палубе. Неожиданно пожилой моряк в шляпе, стоявший у борта, зычно выкрикнул какую-то бессмыслицу:
— Давным-давно, очень давно…
Джейна с удивлением обернулась. Но ещё до того, как старик закончил фразу, идущие у кабестана басом грянули:
— Давно, хэй, о, эй-хо!
От хорового выкрика она вздрогнула, и по коже даже пробежали мурашки. Сильные и хриплые голоса слились в единую мелодию. Цепь заскрипела и застонала от напряжения. Казалось, что пение заряжает матросов энергией: каждый раз вместе с дружным выкриком они с силой печатали шаг босыми ногами по дереву, налегая на брусья. Не успел затихнуть хор, как вновь вступил старик, звонким голосом протяжно запевая:
Давным-давно, очень давно.
Очень давно, хэй, эй-хо! Ивварский корабль в заливе одном
Стоял, хэй, о, эй-хо! Попутный ветер, чтоб мчать по волнам,
Он ждал, хэй, о, эй-хо! Если не было ветра, он все ещё там.
Он там, хэй, о, эй-хо! Несчастный корабль стоит до сих пор.
Стоит, хэй, о, эй-хо. Его не дождётся морской простор.
Простор, хэй, о, эй-хо… Звук этих голосов, то раздававшихся близко, то уплывающих, сменяющихся и угасающих, странно завораживал. Джейна на время отвлеклась от тревожных мыслей о своём будущем. Было волнительно наблюдать за работой закалённых морем мужчин, знающих и любящих своё дело. Кажется, здесь нет лишних людей. Кроме неё.
В открытом море паруса «Ясного» наполнились потоками воздуха, стали упругими, и корабль всё больше набирал скорость, словно птица, взлетающая к небу. Ветер закручивал недавно остриженные пряди, бросал их в лицо, и Джейна мотнула головой, чувствуя непривычную, беспомощную лёгкость коротких волос. Холодил оголённую шею бриз, поскрипывало над головой хитрое плетение канатов, а под ногами валко шаталась палуба.
За пределами бухты волны стали выше, и когда корабль поднимался на гребень, а потом падал вниз, брызги облаком разлетались из-под бортов. А ещё ослепительно сверкало на солнце бесконечное море, и пах солью воздух, и оглушительно кричали чайки, и Джейне в один момент вдруг подумалось, что и вправду только величайшая, божественная сила в мире могла сотворить такое… Настоящий океан, могучий, грозный. Неохватный. Бесконечное небо и ровную линию горизонта. Как будто мир распахнулся, раскинулся от края до края. Смотри, мол, любуйся!
