Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
А что же сами портнихи, башмачники и модистки? Конечно, в их среде также случались праздники. «Иоганн-Петер-Аугуст-Мариа Мюллер, «сапожных дел мастер», по вывеске «приехавший из Парижа», а действительно из окрестностей Риги», в одно из воскресений отмечал рождение жены своей Марьи Карловны. По этому случаю в Малую Морскую, где жил сапожник, собрались гости. «Праздник был хоть куда. Сапожная лавка превратилась в танцевальную залу. В углу стоял принесенный от приятеля-настройщика большой рояль. Из спальни вынесли кровать и поставили там два ломберных стола и стол круглый с самоваром и чашками. [Подмастерье] Ванька, во фраке по колено, был приставлен к блюдечкам с пастилой и конфетами. Гостей была пропасть: настройщик, владетель рояля, с женою и маленьким сыном, портной Брейтфус с двумя дочерьми, вдова Шмиденкопф с зятем, сапожник Премфефер и жена его, охотница до танцев, три или четыре родственницы, четыре сапожника, трое портных, аптекарь и почетный гость – купец, приезжий из Риги. вошла Марья Карловна с разгоревшимся лицом, в новом чепчике с большими голубыми бантами. Ванька начал носить пунш для кавалеров и шоколад для дам. Рижский купец с почетными ремесленниками сел играть в вист». Приглашенный музыкант «вспомнил какой-то экосез, игранный им в детстве, и терпеливо принялся его наигрывать. Сапожники начали прыгать и делать ногами разные бряканья ко всеобщему удовольствию и хохоту. Марья Карловна носилась со своим Мюллером между двойным строем танцующих. Мадам Премфефер была вне себя от восхищения. Надобно заметить, что когда Мюллер что делал, то он любил делать уже хорошо и не жалел лишней копейки для полного угощения своих гостей»319.
Модисткам случалось присутствовать и в более значительных собраниях. «Император Николай чрезвычайно любил публичные маскарады и редко их пропускал – давались ли они в театре или в Дворянском собрании. Государь и вообще мужчины, военные и статские, являлись тут в обычной своей одежде; но дамы все без изъятия были переряжены, т. е. в домино и в масках или полумасках, и каждая имела право взять государя под руку и ходить с ним по залам. Его забавляло, вероятно, то, что тут, в продолжение нескольких часов, он слышал множество таких анекдотов, отважных шуток и проч., которых никто не осмелился бы сказать монарху без щита маски. Но как острота и ум, составляющие привлекательность разговора, не всегда бывают уделом высшего общества, да и вообще русские наши дамы, за немногими исключениями, малосродны к этой особенного рода игре, то и случалось обыкновенно, что государя подхватывали такие дамы, которые без маски и нигде не могли бы с ним сойтись. Один из директоров Дворянского собрания сказывал мне, что на тамошние маскарады раздавалось до 80 даровых билетов актрисам, модисткам и другим подобных разрядов француженкам, именно с целью интриговать и занимать государя»320.
«Музеум непостоянной моды»
Посещение магазинов – и необходимость, и одно из городских удовольствий. В Петербурге, например, «обычай разъезжать поутру по магазинам, хотя бы без дела, но только чтоб присмотреться к новостям, встретить знакомых, потолковать, узнать что-нибудь. Это род прогулки в дурное время, т. е. три четверти года»321. Если же в столицу попадала дама или девица из какой-либо губернии, она почти сразу отправлялась в увлекательное путешествие по модным лавкам. Героиня очерка Ф. Булгарина сообщала из столицы своей провинциальной подруге: «Я, право, не умею описать тебе того впечатления, которое произвело во мне первое посещение магазинов! Вот я уже от осени до половины зимы почти ежедневно бываю в них и все еще не могу натешиться»322. Сколько же раз в день то там, то здесь происходила эта сцена: «Загремела карета, двери растворяются с треском и вбегает в лавку молодая, хорошенькая женщина в сопровождении человека лет сорока. Мадам… идет к даме, и загремел разговор (разумеется, на французском языке). Дама потребовала всего, что есть нового, лучшего; пересмотрела всё: все шкапы, ящики, все картоны; примерила четыре или пять шляпок, шесть или семь чепчиков, беспрестанно подбегала к мужу и к зеркалу, хохотала и не переставала говорить. Француженка со своей стороны не переставала ей отвечать, хвалила свои моды, и они две подняли такой крик»323, что посетители готовы были бежать прочь. Перемерив все новинки и оставив за собой кучу разбросанных вещей, дама хлопнула дверями и исчезла.
В первой половине века клиенты модных магазинов – это представители городской элиты: дворяне, высокопоставленные чиновники, крупное купечество. Однако интерес к модной европейской одежде постепенно проникал во все слои населения. В 1825 году А.Я. Булгаков писал брату из Москвы: «Очень умно делают, что дают женам и дочерям духовенства особенные отличительные одеяния; а то, право, было неприлично видеть попа, ведущего под руку молодую девушку, разряженную, как девку на содержании. Всех поражало щегольство попадей наших»324.
В 1849 году Иван Сергеевич Аксаков писал родным из Ярославской губернии: «Дорогой я заметил целые толпы разодетых пешеходов и пешеходок и, по расспросам, узнал, что это крестьяне и крестьянки, спешившие в какое-то село на праздник. Крестьянки все в штофных немецких платьях, с кичками на головах, не закрывающими однако же волос. Некоторые из них несли чулки и башмаки, а сами шли босиком, с тем, чтобы, подходя к селу, обуться и явиться со всею чинною важностью. По воскресеньям и по праздникам они щеголяют в немецких платьях. Впрочем, полный костюм и верх самодовольного торжества – составляет модная шляпка. Сестра. моего помощника, как рассказывал он мне, недавно зашла в Ярославле в модный французский магазин m-me Gerard; там встретила она двух крестьянок, очень плохо одетых, по-русски однако же, которые торговали французскую шляпку и наконец купили ее за 10 целковых. «Нет, – говорила одна, которая купила для себя эту шляпку, – Акулина или Прасковья Сидоровна теперь не будет мне колоть глаз своей шляпкой»325. И Аксаков не одинок в своих наблюдениях. Журнал «Пантеон» в рубрике «Вести из внутренней России» сообщал в 1854 году: «В Ярославской губернии Ростовского уезда есть село графа Панина «Борисоглебские слободы». Они особенно замечательны своими торгами. По понедельникам на торгах этих вы видите товары, которые и во многих городах требуются очень редко. Зимой почти еженедельно продается здесь немалое количество разных шелковых материй ценою в 1 р. 50 – 1 р. 75 коп. сер. за аршин, множество сукон, мехов и т. п., и все это покупают крестьяне. Но из всех понедельников особенно замечательны масляничные, в которые бывает здесь катанье: у некоторых из крестьян есть лошади в 200–300 руб. сереб., во 100 же и 150 р. – у многих; сани оклеены орехом; сбруя тяжело набрана накладным серебром. Напившись чаю (а не вина) в трактирах, которых здесь четыре, крестьяне выходят гулять на базар: мужчины в лисьих, некоторые даже в енотовых шубах, женщины в шелковых салопах на лисьем меху, с капюшонами, обшитыми шелковою бахромой, а самые богатые из них в бархатных салопах и почти все салопницы в шляпках – да, в бархатных и атласных шляпках, привезенных мужьями из С.-Петербурга, где они или огородничают, или торгуют в зеленных лавках. Года три тому назад показались только две первые шляпки, через год их насчитали до 20, а еще через год было уж более 40»326.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
