Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
Появились на свет медные и каменные вазы, а также оружие. Под этим слоем нашли новые погребальные приношения. Потом опять шли прослойки глины. Дальше оказалась чистая земля, заполнившая весь квадрат. В этом слое лежал лишь небольшой плоский глиняный сосуд, а под ним несколько маленьких чашечек для еды, тщательно расставленных на циновке. Вулли предполагал, что это остатки трапезы властелина подземного царства. Внезапно под глиняным слоем появились известковые блоки, скрепленные зеленой глиной. Эти блоки, как потом оказалось, образовывали каменный свод. Очевидно, его не тронул ни один из грабителей.
Постепенно перед глазами археологов предстал весь купол усыпальницы. Правда, он был уже сильно поврежден. Тяжелые балки, поддерживающие купол, с течением времен прогнили и опустились, поэтому в каменной кладке образовались сквозные отверстия, сквозь которые можно было заглянуть внутрь усыпальниц. При свете фонаря в склепе засверкало золото. Осторожно вскрыли всю купольную гробницу. Между усыпальницей и стенами, образующими четырехугольник, земля смешалась с золой, глиняными обломками и костями животных. Перед входом в усыпальницу лежали скелеты трех овец, принесенных в жертву.
Когда убрали тяжелый камень, закрывавший вход, археологи увидели под сгнившими остатками балок, выпавших из свода, пять скелетов. Четверо мужчин, судя по их скромной одежде, были слугами. Пятый скелет оказался женским. Эта женщина, очевидно, была высокого звания. Она носила драгоценный головной убор, такой же, как у царицы Ура. Длинная изогнутая золотая булавка скрепляла ее накидку. В руках эта женщина держала рифленый золотой кубок, украшенный резьбой, подобный тем, которые были найдены в могиле Пу-аби. Рядом с нею лежала цилиндрическая золотая печать. Это была царица, а не царь Мескаламдуг.
Его гробница была найдена по соседству. Первым, что бросилось в глаза в этой второй могиле, был медный наконечник копья, вертикально воткнутый в землю. Потом нашли несколько таких копий, стоявших в один ряд остриями в землю. Это была головная часть усыпальницы больших размеров, в которой находился деревянный гроб. По сторонам от него лежала алебастровая и глиняная посуда. Там и нашли два отделанных золотом кинжала и некоторые инструменты.
Вслед за тем было обнаружено много погребальных принадлежностей: более 50 медных сосудов, кувшинов, блюд, еще медные кубки и другая каменная и глиняная посуда. В другом конце усыпальницы из земли опять торчали копья и стрелы.
Когда остатки деревянного гроба очистили от земли, открылось неожиданное зрелище. Труп лежал на правом боку. Вокруг талии был обернут широкий серебряный пояс. К нему подвешен золотой кинжал и оселок из лазурита. В руки покойника тысячелетия назад вложили чашу из самородного золота. Рядом с ней лежала еще одна, овальная, тоже золотая, но крупнее. Третья золотая чаша находилась за головой. Вблизи трупа стоял, кроме того, золотой светильник в форме раковины.
Тело было осыпано сотнями бусин из золота и лазурита. У правого плеча лежал двусторонний топор из электрона, у левого – обыкновенный топор из того же сплава. Позади тела в одной куче перепутались браслеты, жемчужины, серьги в форме полумесяца, спиральные кольца, а также золотой головной убор и амулет – золотой телец.
Но самым замечательным произведением древнейшего ювелирного искусства из Ура был восхитительный шлем из электрона. Он еще покрывал распавшийся человеческий череп. На этом шлеме были имитированы волосы и даже уши с отверстиями, чтобы его владелец мог хорошо слышать. На двух золотых чашах и на золотом светильнике выгравировано: «Мескаламдуг – герой благодатной страны».
Леонард Вулли, открывший царские могилы Ура, попытался восстановить похоронную церемонию III тысячелетия до н. э. Когда умирал царь или царица, прежде всего выкапывали прямоугольную яму глубиной 9—10 метров. У одной ее стороны сооружали наклонный спуск, служивший входом в могилу. Затем на дне, в углу ямы, строили усыпальницу – каменный склеп с крепким кирпичным сводом. В одной из более длинных стен усыпальницы оставляли открытую дверь. Потом к могиле подходила траурная процессия с мертвым владыкой и несколькими приближенными, занимавшими места рядом с телом в каменном склепе. Этих людей, очевидно, убивали или отравляли каким-либо ядом. После этой церемонии вход в гробницу замуровывали.
Начиналась вторая часть церемонии. Погребальная процессия – придворные, слуги, конюхи, возницы, женщины, солдаты – подходила к яме и опускалась по наклонному настилу, усыпанному цветами, в яму. Женщины, участвовавшие в этой процессии, были одеты в яркие красные одеяния, сверкавшие драгоценностями. Военачальники шли со всеми своими знаками отличия, музыканты – с арфами или лирами. За ними въезжали повозки, запряженные быками. На повозках сидели пажи или возницы, ездовые вели упряжки под уздцы. В конце концов все занимали заранее отведенные им места; воины, замыкавшие процессию, становились на стражу у выхода.
У всех мужчин и женщин в руках были небольшие чаши – единственный предмет, необходимый для завершения обряда. Некоторые жертвы в последние минуты своей земной жизни должны были еще выполнять определенные задания, по крайней мере, точно известно, что музыканты до самого конца играли на своих инструментах. Когда через тысячелетия гробница была вскрыта, их руки все еще судорожно сжимали струны арф или лир.
По команде все выпивали смертоносное зелье. В одной из гробниц археологи нашли посредине рва большой медный горшок, в который, очевидно, был налит яд. После этого каждый укладывался на свое место в ожидании смерти и перехода в иной мир вместе со своим царем или царицей. «Все они лежали на боку, – пишет в своем отчете о раскопках сэр Леонард Вулли, – с чуть подобранными ногами и поднятыми к лицу руками, так тесно друг подле друга, что голова лежащих в одном ряду покоилась на ногах лежащих в другом ряду. Здесь еще больше, чем в гробницах царицы Шуб-ад (прежнее прочтение имени царицы Пу-аби) и ее мужа, бросалось в глаза декоративное расположение мертвых тел, исключающее даже видимость какого бы то ни было насилия».
Затем могильщики убивали жертвенных животных, клали лиры или арфы на тела умерших музыкантш или музыкантов и обрушивали сверху на еще борющихся со смертью людей землю, пока вся яма не оказывалась засыпанной до конца.
Радовались ли эти люди тому, что могли умереть? Что одурманенные наркотиками или ядом могли во сне отойти, как они полагали, в лучший из миров и там продолжать свою прерванную на земле жизнь? Вряд ли их самоубийство было радостным праздником. Даже в самых больших шумерских городах жило не более десяти-двадцати тысяч человек. С уходящими навек здесь прощались как с хорошими знакомыми. Тем, кто удалялся под землю, – а это были не только нищие рабы, но и придворная знать, – плакать не пристало: сохраняя достоинство, в нарядных одеждах, торжественно шли они в свой последний путь. Но толпящиеся вокруг могилы люди, семьи и родственники уходящих, разражались громкими рыданиями, и напрасно свистели дудки и били барабаны, звенели арфы и лютни, звуки их заглушались воплями остающихся в живых…
Так или иначе, но правители Ура и их вельможи обладали поистине огромными сокровищами. Можно даже судить об их происхождении: золото, столь обильное в урских гробницах, могло поступать только из Индии (шумерская Мелаха), с которой портовый Ур вел прибыльную прямую торговлю. Через Индию из нынешнего Афганистана доставлялись и куски лазурита, которые пошли на плащ Пу-аби, бороду быка бога Нанны со священной арфы и на многочисленные бусы; индийским же был и сердолик для бус. Медь, по-видимому, шла с полуострова Оман (шумерский Маган), серебро привозили с севера, с полуострова Малая Азия.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
