— Сначала ты утопил мой «Блекберри», теперь мы, похоже, лишились машины, — сказала Гоби. — Ты подставляешься, Перри.
Я попытался пожать плечами, но не смог скинуть ее руку, она держала меня за шею и за плечо так, словно я был прикручен к ней болтами. Не переходя дорогу, мы сделали еще несколько шагов, и Гоби остановила такси.
— Бруклин, — сказала она водителю, бросила сумку на заднее сиденье и села рядом со мной. — Ред Хук.
Таксист включил счетчик, и мы влились в поток машин.
— А я думал, нам нужно в центр, — сказал я.
— Да, но это было до того, как ты смешал мне все карты, — прошептала Гоби, не глядя на меня; она наклонилась немного, так, чтобы я мог ее слышать. — Сегодня единственная ночь, когда все мои пять жертв собрались в одном городе, а ты мне все спутал. Так что теперь тебе самому придется помочь мне разгрести все то, что ты наворотил.
Мы ехали в молчании, погруженные каждый в свои мысли. Я думал об Энни и родителях. Интересно, как они отнеслись к тому, что она им сказала насчет бомбы в подвале? Я представил, как мама захочет позвонить в полицию, а отец скажет, что все это какой-то розыгрыш. Возможно, он даже сам пойдет в бойлерную с фонариком, просто чтобы доказать собственную правоту, а когда он и вправду найдет там взрывчатку…
Минуточку.
Так, Энни увидела свет фар машины, которая ехала ей навстречу, и поспешила к ней. А что, если это были никакие не родители? А вдруг это были те ребята в «Хаммере», которые по номерам «Ягуара» вычислили наш домашний адрес? Сколько бы это заняло у них времени?
— Нам срочно нужно возвращаться в Коннектикут, — сказал я, — прямо сейчас.
— Это невозможно.
— Ты что, не понимаешь? Что, если эти козлы на «Хаммере» решат вломиться в мой дом и похитить мою сестру?
— Они не будут этого делать.
— А ты откуда знаешь?
— Потому что сегодня ночью у них один приказ — убить нас.
Она уставилась в окно, и я увидел ее отражение в стекле: она была бледна, лицо ее ничего не выражало.
— Точнее, убить меня, — поправила она себя.
— Гоби.
— Ну, что тебе?
— Тот мужик в отеле… Когда ты сказала ему, как тебя зовут, у него было такое лицо, словно он увидел привидение.
Она не ответила.
— Он сказал, что невозможно, чтобы это была ты, — продолжал я. — Что он имел в виду?
Я вспомнил шрам, который увидел у нее на шее, когда мы танцевали. Тонкий, как ниточка, как серебряная цепочка, которая все еще была на ней.
— Кто ты такая?
Она не шелохнулась.
— Гоби, твою мать, поговори со мной! Кто ты такая?
Она резко обернулась и взглянула на меня. Ее глаза были очень большими сейчас, очень зелеными и очень блестящими, а взгляд — напряженным.
— Я — Смерть.
Меня словно откинуло ударной волной — рефлекторно, страшно. Я попытался заговорить, но в горле пересохло, и мне пришлось дважды сглотнуть, прежде чем я смог произнести:
— Что это значит?
— Ты не в том положении, Перри, чтобы задавать мне вопросы. — Голос ее звучал грубо. — Ты должен подумать о своей семье.
— Поверь, я только об этом и думаю.
— Тогда хотя бы сейчас сделай то, что я тебе скажу.
Я подумал о своей младшей сестренке, оставленной одной дома и испуганной, о том, что, возможно, ее уже похитили эти двое из «Хаммера» с короткими стрижками, и мой страх обратился в ярость, затмившую мне взгляд, пульсирующую оранжевыми языками пламени.
— Не надо было тебе впутывать в это мою семью! Ты не имела права этого делать!
— Я делала то, что было необходимо.
— Подставляя под удар Энни? Рискуя ее жизнью?
— Это просто моя страховка, не более того. Просто прикрытие.
— А как насчет того, когда мы танцевали? Это тоже была часть прикрытия?
Она снова принялась смотреть в окно; проносящиеся мимо огни большого города оставляли на ее лице неровные разноцветные отсветы.
— Гоби.
Но она больше не посмотрела на меня.
20
Если бы вы могли превратиться в «муху на стене» в какой-либо ситуации — исторической, личной, еще какой-нибудь, что бы вы хотели как следует рассмотреть? Опишите и объясните почему. Чему бы это вас могло научить и чем бы это вам помогло в дальнейшем?
Питсбургский университет
Время уже перевалило за полночь, когда Гоби велела водителю такси остановить машину напротив ничем не примечательного кирпичного здания, похожего на обувную фабрику шестидесятилетней давности. Отсюда нельзя было определить, превратили ли сейчас это здание в многоквартирный дом или оставили разрушаться само по себе. Нас окружали пустынные улицы и старые баскетбольные корты с порванными сетками на кольцах. Я поймал себя на том, что вглядываюсь в статую Свободы на другом конце залива. Отсюда она была похожа на фигурку, выстроенную из «Лего».
Гоби опустила сумку на землю и указала рукой в сторону.
— Вон туда, — сказала она.
Я проследил взглядом за направлением ее руки и увидел старую железную лестницу, извивающуюся вдоль фасада здания и ведущую вниз, в подвал, в темноту.
— Спустишься по этой лестнице и войдешь вон в ту дверь. Спросишь человека по имени Паша Морозов. Скажешь ему, что тебе нужна информация о двух оставшихся мишенях для Гобии.
— А почему я?
— Потому что ты во всем виноват. Если бы ты не утопил мой «Блекберри», мы бы уже были на пути к цели.
— И ты бы снова убивала людей. Вот счастье-то!
— Перри, тебе не остановить меня, я все равно добьюсь своего. У меня есть цель, я к ней иду. Пора бы уже это понять! Знаешь, чем отличается от других «трагический герой»?
— Не совсем.
— Трагический герой — человек, который постоянно пытается вернуть все на свои места, сделать так, чтобы все вошло в прежнюю колею, но чем больше он старается, тем дальше оказывается от нормального положения вещей и нормального хода событий. Так вот, все это о тебе, Перри.
— Отлично, — сказал я и вздохнул. — По крайней мере, можно сказать, что на уроках английской литературы ты времени даром не теряла.
— Да.
— Ну, и кто такой этот Морозов?
— Контролер. Специалист по наблюдению. Источник информации.
— Это он заминировал наш дом по твоей просьбе?
— Да, через третьи руки. Напрямую я ни с кем не общаюсь. В лицо он меня не знает.
— И ты думаешь, он просто предоставит мне информацию?
