Ни на минуту оставить нельзя! Пригласил за наш столик. Улыбаются друг другу. Спутник Мэгги Джорджем представился. Сказал, что экипаж они, улетают завтра, слава богу. Поужинали вчетвером. Когда на стойке рассчитывались, я Безуглову кружку глиняную в подарок прикупила, а он мне — блюдо, с котом и собакой нарисованными. Кот — символ Сайпана, а собака так — в пару.
В общем, Мэгги с Джорджем мы покинули и в отель поехали. Мэгги нам вслед всеми клавишами улыбалась — воспитанная нация!
В номере Безуглов опять лапами обнимать меня взялся, с ума совсем свел! Утром на завтрак еле проснулись!
А в полдень я его потеряла. Вроде по ленивой речке сплавляться взялся. И — пропал.
Нашла во внутреннем бассейне. Тихо так на пенопластовой подушке мокнет. А рядом — Мэгги кругами плавает.
Ладно, Мэгги, убивать не буду, лети себе сегодня с богом. Но Безуглов-то, Безуглов! Плейбой, блин! Никакого покоя!
А потом он взялся грустить. Видно было — домой рвется. Ничего поделать не могла. Во вторник на завтрак не пошел, я ему бутербродов из ресторана принесла, куснул два раза, больше не стал. В среду вообще смылся. На дайвинг записался. В шесть утра тренер его забрал, вернулся — к вечеру. Правда, оживился немного.
— Маш, там под водой красота такая! — Одежку сбросил, плечи коричневые в разводах соленых.
— Пойдем, Безуглов, сполосну тебя.
Полоскались в душе. Потом кремом от ожогов мазала его. Футболку натянул, в висок чмокнул: хорошая ты у меня! И все?
— Поехали ужинать, Машка, я весь день не ел.
Ну поехали.
Вечером из ванной вышла, он по телефону с кем-то говорит. Быстренько разговор свернул, трубку повесил, глазищи зеленые блестят. Как у кота.
— С кем это ты?
— Я? Да по работе.
Соврал. И тембр голоса пониже был, чем обычно. Все, пора бить тревогу. Ускользает он от меня.
В четверг повезла его кататься на самолете. Он сопротивлялся, как ни странно. За штурвал села я, инструктор — рядом. Безуглова сзади пристроили. Всем наушники надели.
— Серега, слышишь меня?
— Слышу, Машка. Сдалось тебе летать?!
— Боишься, что ли?
— Да не по себе как-то!
— Тогда сам рулить садись.
— Упаси бог! Я такой ответственности сроду на себя не возьму.
— Тогда не пищи.
Замолк. Взлетели.
— Безуглов, я лечу!
— Молодец, Машка!
Инструктор рядом тоже штурвал держит, подстраховывает. Облетели весь остров. Мне понравилось! Потом мне сертификат выдали, что я летать умею, а Сереге — футболку фирменную. В утешение.
В субботу он заметно оживился. Покатал меня на лодке, потом на водном мотоцикле. Ласковый был, во Владивосток уже намылился. С кем же он по телефону тогда трещал? Да и вообще, две недели уже вместе прожили, а результат?
Тут я ему сюрприз и преподнесла:
— Серый, давай еще на неделю останемся?
Просто онемел, потом взял себя в руки:
— Да ну, сколько можно? Мне уже даже кухня здешняя не лезет! Домой, Мария, домой!
— Как хочешь, а я еще на недельку останусь.
Ну не дурак же он меня одну здесь бросать!
— Оставайся, — легко согласился. Дурак и есть. — Конечно оставайся. Здесь так хорошо! Я бы тоже остался, да на работу надо, проблемки там.
Я убью его когда-нибудь! Но — назад ходу нет. Осталась. Назло ему. Не уверена, что заметил.
В воскресенье вечером проводила его в аэропорт. Он уже ничего вокруг себя не видел и не слышал — домой рвался. Шорты на джинсы поменял. Большой, загорелый, кудряшки короткие от жары ко лбу прилипли — мой! Да нет, не мой. Что же делать-то?
Лицо сохранила. Поцеловались без изысков, багаж сдали.
— Пока-пока! — еще раз чмокнул меня.
«Безуглов, не улетай! Или меня с собой забери!» — это душа моя прокричала.
Не услышал. Умчался в самолет. Обернулся напоследок, морду веселую скроил — отдыхай! Смылся.
Вернулась в отель. На лужайке — опять танцы. Посидела возле бунгало. Долли соку принесла.
— Серж? — спросила.
Нету Сержа.
Сашка с Верой в толпе отплясывали, мне руками махали.
Пошла спать.
Одеколоном его в ванной пахнет. Майку после тенниса бросил, забыл. Поплакать, что ли? За каким осталась? Он там сейчас по аэропорту в Сеуле на бегущих дорожках катается, девчонкам глазки зеленые строит. Дура, сама отпустила!
Неделя тянулась как месяц. Загорала, по магазинам шлялась. Парень русский приклеился, Игорь, лет двадцать пять. На лодке меня вдоль берега катал, из моря в капельках выходил. Позировал — красивый, сильный. Но до Безуглова далеко, тот сам по себе такой, без позы, по жизни. Хотела ему с Игорем изменить, но передумала — все равно не узнает. Как дальше жить?
Звонила ему каждый день.
— Как отдыхаешь, солнышко?
— Хорошо, а ты как?
— Да в делах весь, проблемки навалились.
Хоть бы раз сказал, что соскучился!
— Пока-пока, целую в нос, — как и не было ничего между нами.
Выдержала.
Через неделю села в самолет, полетела домой.
Во Владивостоке — зима. Сейчас увижу его, наконец. Прижмусь и скажу… Не знаю, что скажу, по не отпущу больше.
А он меня не встретил. Водителя прислал, Мишу. Правда, букетом его вооружил. Из роз. Зубы сжала, букет на заднее сиденье закинула. Миша занервничал: «Да не смог он! Встреча у Сергея Викторовича важная. Сказал, что перезвонит!»
Ладно, Миша, вези. Привез. Дома — пусто. В офис позвонила, все — о’кей. Багаж разобрала. Телефон молчал.
В среду позвонила сама.
— Машка! — как ни в чем не бывало. — Ты не сердись, занят по горло, давай в пятницу поужинаем вместе?
— Ну давай.
Между нами что-то было? Или приснилось мне?
В пятницу опять ждала его звонка, не дождалась. Нет, я свихнусь так! Позвонила сама:
— Серега, е-мое! Где обещанный ужин?! Я все мероприятия из-за тебя свернула (вранье, конечно. Но хоть как-то марку держать надо).
— Ужин? А-а, ну конечно, конечно. Давай в «Бинго» часам к семи, йес?
— Йес! Йес!!
Опоздал почти на полчаса. Мне опять плакать хотелось. Что делась-то? С ним. С собой. Правда, прибыл при букете.
— Ты уже заказала?
Хоть бы извинился!
— Заказала. Тебе — крабов со сливками, цветную капусту и палтуса.
