Можно себе представить, какой ад устроили бы союзники, если этот план был приведен в исполнение. Сгрудившиеся на относительно небольшом участке русские корабли, скорее мешали бы своей артиллерии. Оборона в этом случае превращалась в бессистемное героическое противостояние без малейших шансов на успех.
Для противодействия этим коварным замыслам неприятеля, который, напомню, находился неизвестно где и неизвестно чем занимался, князь принимает три решения, которые и определяют дальнейший ход кампании.
1. Подполковнику Тотлебену всеми наличными на Северной стороне силами начать ее инженерное укрепление. Это давало хоть небольшой, но шанс, что:
- союзники преувеличат силы русских на Северной и откажутся от намерения ее штурмовать;
- союзники не рискнут удалиться, что неизбежно в случае атаки Северной, от своего флота и не начнут атаку русских укреплений;
- союзники остановятся у Северной и будут готовить ее атаку, что даст несколько дней для ее укрепления, установки новых батарей так и подтягивания свежих сил.
2. Закрыть вход в Севастопольскую бухту, неважно чем, хоть несколькими старыми кораблями, но закрыть наглухо. В этом случае:
- исключался прорыв неприятельского флота на внутренний рейд:
- исключался удар неприятельской корабельной артиллерии в тыл защитникам Северного укрепления и союзникам становилось предпочтительнее не атаковать его (если, конечно, Тотлебен успеет создать хотя бы видимость сильно укрепленной позиции).
- хотя большие корабли и затоплялись, пароходы, наиболее боеспособная составляющая Черноморского флота, сохранялись, не подвергаясь возможности героической, но сомнительно эффективной гибели в прорыве к неприятельской эскадре. Как покажут дальнейшие события, они были удачно включены в систему обороны крепости, а их действия станут одними из самых славных страниц защиты Севастополя. И победа 5 октября 1854 г. во многом принадлежит им. Линейные же корабли, хотя и привлекались к стрельбе по целям на берегу, но эпизодически. Использовались они и в качестве временных госпиталей.
3. Занять с войсками позицию, удовлетворяющую как минимум трем требованиям:
- прикрытие коммуникаций от Севастополя до Перекопа;
- доминирование над подступами к крепости и создание угрозы флангу союзных войск, заставляя их развернуть в эту строну значительную часть своих сил;
- отрезать неприятеля от Евпатории, как основной базы снабжения. Об этом почти никто не упоминает. На самом деле, когда союзные войска, еще не приобретя другой базы, оказались отрезанными от Евпатории, англо-французское командование задумалось о дальнейших перспективах действий в Крыму. Им теперь нужно было сосредоточиться на поисках новых баз. В этом случае атака Севастополя в ближайшее время теряла свою приоритетность.
РЕШЕНИЕ НА ФЛАНГОВЫЕ ДЕЙСТВИЯ
А что оставалось князю? Оставить войска в Севастополе? А если эти войска еще деморализованы и не восстановили управление? В этом случае, запереть их в крепости — лучший способ проиграть все. Общепринятая аксиома военной науки гласила, что «…армия, которая запирается в крепости, совершает стратегическое самоубийство, оставляя неприятелю территорию, которую должна защищать».
Может быть гораздо лучше, после короткой передышки, отвести их от крепости, извлечь оттуда тех, кто все-таки до нее уже дошел, вывести в поле, зная, что уже вот-вот подойдет подкрепление, привести в чувство и вновь угрожать неприятелю?
Офицер английской Морской бригады под Севастополем. 1854 г.
Меншиков прекрасно понимал, что русскому солдату, которому не доступна роскошь сомнений в правильности или неправильности войны, не нужно много времени, чтобы из разбитого превратиться в победителя. В то время это еще не было научно обосновано. Свой выдающийся труд генерал Головин написал только в начале следующего столетия, после чего в военно-теоретический лексикон вошел термин «моральная упругость войск» — сложный элемент, включающий соотношение убитых, раненых, пленных, дезертиров и проч., по которым русская армия традиционно представляла наиболее быстро восстанавливающуюся военную силу, в том числе в XIX в.
Суть предлагаемого состояла в том, чтобы, используя с максимальной выгодой для себя привязанность союзников к флоту, вновь поставить их в положение «между молотом и наковальней». В этом случае молотом была день ото дня увеличивавшаяся группировка войск в районе Бахчисарая, между которой и крепостью неприятель проскальзывал к ее южной стороне, а наковальней — Севастополь с его постоянно нараставшей артиллерийской обороной.
Такой алгоритм действий, когда уже трудно было понять, кто из противников нападает, а кто обороняется, заставлял всех менять ружья и пушки на кирки и лопаты и как можно скорее и глубже зарываться в землю.
Вспомним — идет партия в покер. В ней у каждой из сторон есть два «козыря в рукаве», которые обе они будут всю кампанию доставать и с разной степенью успеха использовать. Эти «козыри» не зарываются в землю, они готовы действовать активно и решительно. Для русских это армия, которая вне стен и чуть ли не за спиной обложивших Севастополь союзников, не дает им спать спокойно, являя постоянную, каждодневную угрозу.
Но и союзники не такие уж простаки. Они не зря тащили свой военный флот «за три моря» — теперь это их козырь, загнавший русский флот в Севастопольскую бухту и только одной демонстрацией угрозы атаки и прорыва отправивший на морское дно сильные, хоть и самые старые корабли. Кроме того, не обремененные многочисленными обозами, они движутся быстрее русских.
И все-таки они попадаются на великолепный блеф Меншикова! Герен пишет, как вначале английские и французские офицеры смеялись над князем, который, как им казалось, бросил Севастополь, оставив его им на съедение. Но уже вскоре им пришлось брать свои слова обратно.
Уходить от Севастополя нужно было, хотя бы для сохранения сообщения с тылом и обеспечения подхода подкреплений: «…иначе положение армии было бы ужасное». Но уходить нужно было так, чтобы новая позиция позволяла угрожать флангу союзных войск, заставляя последних изменить операционную линию и делая свои дальнейшие действия предсказуемыми.
И Меншиков решился.
Французский лагерь под Севастополем. 1854–1855 гг.
БОЛЬШИЕ МАНЕВРЫ
К 12 сентября князь отдал приказ войскам покинуть Севастополь. Причем, вопреки утверждениям и мнениям многих исследователей, это не паника, не хаотичное движение. Дезорганизованность уже несколько дней, как почти забыта. Уже как бы и обида за проигранную Альму появилась. Поэтому, ставя задачу на маневр, Меншиков требует выполнять его быстро, активно, в случае обнаружения неприятеля, по возможности атаковать его.