Книга Цари-жрецы - Ги Раше

— Я готов биться об заклад, — сказал Хети, — что спасу вашего царя. Он выздоровеет. Единственное, что мне нужно, — это чтобы вы все ушли. Все необходимое я сделаю сам. Мы останемся у постели царя вдвоем — я и моя богиня Анат, которую вы не способны видеть.

Не пытаясь возражать, все находившиеся в шатре люди поклонились Хети и удалились, подталкиваемые командиром.

Хети открыл мешок, достал из него сосуды с лекарствами и расставил их на краю царского ложа. Затем он заостренной бронзовой пластиной вскрыл гнойную рану, а потом проделал все те манипуляции, которые освоил благодаря многолетнему обучению и обширной практике.

Когда он вышел из шатра, наступал вечер. Командиры, лекари и еще какие-то люди стояли у входа. Все они смотрели на Хети, ожидая его приговора.

— Он будет жить, — сказал он им.

Обернувшись к командиру, который привел его в царский шатер, а теперь сидел неподалеку, он попросил принести пива, чтобы утолить жажду. И добавил:

— Пусть в шатре устроят постель, чтобы я мог спать рядом с царем этой ночью и еще несколько последующих ночей. Лечение не закончено. Принесите мне поесть, а еще — принесите сосуды с душистой водой, чтобы я мог вымыть руки и умыться, а также обмыть тело царя. Не забудьте губки и полоски ткани для перевязки. И пальмовое вино.

Выдвинув свои требования, Хети вернулся в шатер, расставил перед собой сосуды со снадобьями и сел на циновку — нужно было сделать кое-какие приготовления. Слуги принесли все необходимое, а вскоре после их ухода в шатер вошел Лупакку.

— Хети! Мой добрый товарищ! — воскликнул хиттит. — Я счастлив видеть тебя снова! Хотя своими глазами я видел, что ты попал в плен. Как удалось тебе бежать?

— Лупакку, я тоже очень рад видеть тебя живым и невредимым. Знай же, что мало на свете умельцев, которые могли бы больше пары дней удержать меня на привязи! — ответил Хети. — К счастью, мне удалось освободиться и прийти сюда. Если бы я не успел прийти сегодня, завтра душа царя покинула бы тело.

— Так что же, ты, рискуя жизнью, бежал из плена, чтобы спасти царя, против которого нам пришлось сражаться?

— А между тем ты тоже служишь ему. Мы видели, как ты уехал на его колеснице.

— Что ж, война есть война… Я был доволен щедростью царя Магдиля, но уж никак не собирался умирать за него! Шарек, увидев мою одежду и оружие, понял, что я хиттит, а когда я назвал свое имя, оказалось, что о моей славе наслышан и он. Шарек предложил мне выбирать: или я становлюсь его пленником, или капитаном в его армии. Как ты понимаешь, я недолго раздумывал.

— Так мы и решили, когда увидели тебя на колеснице рядом с царем.

— А ведь мне представилась возможность поговорить с царем о тебе. Он не забыл о том, что ты спас ему жизнь, хотя ради этого тебе пришлось убить своего боевого товарища. Я до сих пор не могу понять, что заставило тебя так поступить!

Оправдать поступок, который, на первый взгляд, не имел разумного объяснения, Хети помогли воспоминания о разговоре с Магдилем.

— Лупакку, ты воин, и не можешь не знать, что на поле битвы нельзя убивать царей. Их следует брать в плен. Поэтому и гиксосы не стали убивать царя Магдиля. Знай, если бы Шарека убили, его солдаты жестоко отомстили бы нам, и ни наш царь, ни другие пленные, в том числе я сам и мои товарищи — никто бы не остался в живых. Так что, спасая Шарека, я спас наши жизни и жизнь царя Магдиля.

— Что ж, я считаю, что о чем бы ты ни думал в тот момент, ты в результате поступил правильно. Уверен, царь наградит тебя, особенно когда узнает, что ты излечил его после укуса змеи. Тогда он спрашивал у меня, кто ты, и говорил, что освободит тебя, вернувшись в свою столицу.

— Может, так оно и было бы. Вот только если бы я не бежал из плена, он никогда бы не вернулся в столицу, а мы с товарищами были бы обречены дробить камни в карьерах Мегиддо до самой смерти. А все мы знаем, что тяжелый труд в карьерах очень быстро приводит человека в страну, которую мы, египтяне, называем страной Аментит. Но скажи мне, что именно ты рассказал обо мне царю?

— Ту малость, что знал: что ты родом из Египта и то, что ты не только доблестный воин, в чем он сам убедился, — а он восхищен твоим боевым мастерством, — но и Повелитель змей, который не боится их укусов, умеет их дрессировать и исцелять укушенных.

Они разделили пищу, которую принесли в шатер слуги. Хети спросил у своего товарища, знает ли он, что случилось с трактирщицей Сидури и ее девушками, в частности, с Вати. Велико было его разочарование, когда Лупакку ответил, что ничего о них не знает: вернувшись в Содом, он нашел трактир разрушенным.

— Эта Сидури — не какая-нибудь глупая гусыня, — заверил он Хети. — Она знала, что армия Содома не остановит гиксосов и город скоро будет захвачен. Сдается мне, она собрала пожитки, стоило только Магдилю с армией покинуть город. И она бы вернулась, если бы дело приняло благоприятный оборот. Уж она-то знает, что, когда в город приходят захватчики, первой их добычей становятся женщины. Думаю, она спряталась где-то на ближайшем холме и ждала, чем все это закончится. А поскольку то, чего она опасалась, все-таки случилось, ей пришлось отправиться в Эдом или еще куда-нибудь… Я теперь жалею, что нечасто посещал ее трактир. Даже если бы мне ни разу не удалось в доме пива оказаться в компании красавицы Вати, хватило бы и удовольствия от ее танцев. Тем более что я утешился бы и с одной из ее подружек, которых тоже есть за что обнять…

Они вместе повздыхали о счастливых днях, проведенных в Содоме. А когда трапеза подошла к концу, Лупакку встал.

— Для меня поставили отдельный шатер, и я сплю там один. Хочешь разделить его со мной? — предложил он Хети.

— Какое-то время мне нужно оставаться здесь, присматривать за царем. Он обязательно должен поправиться — от этого зависит моя собственная жизнь и свобода моих товарищей. Я должен быть бдительным.