— А откуда ты узнал, что они надругались над изваянием богини? — удивился Хети.
— Потому что я нашел его на земле. Думаю, царь и сделал это. Он хотел его забрать, но уронил, укушенный змеей, которая отомстила ему за Анат.
— Как ты думаешь, царь уже умер от укуса? — обеспокоенно спросил Хети.
— Не знаю. Все зависит от того, какая именно змея на него напала. Да ты ведь знаешь этих змей лучше, чем я. Сдается мне, среди них нет ни одной, чей укус мог бы стать причиной мгновенной смерти. Шарек умрет, но прежде будет страдать много дней, и я очень этому рад.
— Абеданат, у тебя остались травы и снадобья, которые я приготовил?
— Да, и в большом количестве. Но что ты собираешься делать?
— Я собираюсь найти царя и излечить его.
— Что я слышу! Ты осмелишься пойти наперекор воле богини и исцелить этого нечестивца!
— Ты не прав! Ведь никто, кроме богини, не мог привести меня сюда с тем, чтобы я спас царя гиксосов. Если Шарек умрет, твой господин Магдиль, мои товарищи хабиру, которые храбро за него сражались, и все солдаты Содома, попавшие в плен к гиксосам, умрут от болезней и измождения в каменных карьерах Меггидо. Если я верну царя к жизни, я найду способ добиться освобождения всех пленников.
— Если так, я сейчас же принесу тебе снадобья.
— Иди же. А я сейчас вернусь.
Хети поспешил к царской резиденции. Часть построек была разрушена. Он пробрался в комнату, где некогда жил, и нашел там свою набедренную повязку, которую сразу же надел. Никто не тронул и его короткое копье — перед битвой Хети счел его обузой и не взял с собой. Теперь он засунул копье за пояс, побросал в рот остатки кем-то забытой пищи, быстро обежал помещения разграбленного дворца и вернулся к жрецу.
Абеданат собрал все снадобья в большой мешок.
— Знаешь ли ты, где лагерь гиксосов? — спросил у него Хети, закидывая мешок на плечо.
— Откуда мне знать? Единственное, что я знаю, — они говорили, что пойдут на Гоморру. Ты знаешь дорогу…
— Да, знаю, и поспешу туда.
— Благослови тебя Анат! Если будет на то ее воля, исцели царя и спаси нашего господина и его славных воинов.
На следующий день Хети достиг Гоморры, у стен которой стоял лагерь гиксосов.
Перед воротами путь ему преградили двое солдат.
— Кто ты? И зачем пришел? — спросил один из них.
— Меня зовут Хети. Знай, я пришел спасти твоего господина, царя Шарека.
— Ты шутишь! Как ты, юнец, можешь вылечить нашего господина, если лучшие лекари и лучшие колдуны, окружившие его ложе, в этом не преуспели?
— Все эти лекари и колдуны — ослы.
— Да уж! А у тебя получится то, чего не сумели сделать великие мастера! Говорят, они собираются отрезать царю ногу, потому что яд очень медленно поднимается по телу. Когда он дойдет до сердца, оно перестанет биться.
— Если так, то поспеши проводить меня к своему господину.
Солдаты-гиксосы переглянулись, обменялись какими-то знаками, потом один из них сказал:
— Жди здесь. Я схожу за старшим. Я не могу пропустить тебя под свою ответственность. А вдруг ты содомит и ищешь верный способ убить нашего царя?
— Ты же видишь, что я не уроженец этих мест. Я египтянин, и пришел издалека, чтобы спасти твоего господина.
— Э нет! Как мог ты узнать, что Шарека укусила змея? И как мог ты так быстро прийти сюда, ведь отсюда до Египта — многие дни пути?
— Говорю тебе снова: перестань болтать и поторопись найти своего начальника, который сможет проводить меня к царю.
Солдат ушел и вскоре вернулся с командиром.
— Со слов этого солдата я понял, что ты якобы можешь спасти нашего господина Шарека, — сказал командир.
— Слово «якобы» здесь неуместно. Я сказал, что сделаю это. Поторопись проводить меня к царю, пока еще не слишком поздно.
— Что у тебя в мешке?
Хети снял мешок и раскрыл его.
— Смотри! В этих горшочках — снадобья, которые могут спасти душу царя.
— Иди за мной!
Гиксос шел быстро. Словно желая оправдать задержку, он сказал:
— Надеюсь, ты успеешь вовремя. Доктора решили отрезать царю ногу, но они не уверены, удастся ли таким образом спасти его от смерти.
— Это его не спасет. Более того: царь может истечь кровью, и это убьет его скорее, чем яд.
— Кто из богов послал тебя к нашему господину, желая его спасти?
— Без сомнения, богиня Анат, моя покровительница. Она простила ему его преступление — то, что он осквернил ее храм. Она послала меня, чтобы я вернул его к жизни.
Хети намеренно выбрал слова, которые смогли убедить гиксоса в правильности его действий. Выслушав ответ Хети, тот бросился бежать. Хети следовал за ним по пятам. И вот, откинув полог, они вошли в царский шатер. У ложа Шарека находились трое лекарей. В руке одного из них была длинная пила из бронзы. Еще мгновение — и он приступил бы к операции.
Хети оттолкнул лекаря и выхватил пилу из его рук.
— Остановитесь, вы убьете вашего господина! Разве, отрезав ногу, вы помешаете яду распространиться по телу?
— Ни одно зелье и ни один лекарь ему не поможет, — заявил один из лекарей. — Смотри, его нога посинела. Яд действует медленно, поэтому, если ее не отрезать, завтра, или — самое позднее — послезавтра наш господин умрет.
— А если вы отрежете ногу, то он умрет сегодня ночью.
— Этот египтянин прав, — вмешался в разговор командир. Говорил он тоном, не терпящим возражений. — Его послала богиня Анат, она простила нашему господину поругание своего храма. Ступайте восвояси, а он пусть делает то, что сочтет нужным. А ты, египтянин, знай: если спасешь нашего царя, то непременно будешь за это вознагражден; если же станешь причиной его смерти, то и сам умрешь.
Хети склонился над царем. Шарек спал, очевидно, усыпленный отваром мака, который ему дали выпить перед операцией. Он лежал на спине, полностью обнаженный. Его грудь медленно поднималась и опускалась. Тело его было крепким, с хорошо развитыми мышцами. Хети осмотрел ногу, а особенно внимательно место укуса, где было сильное нагноение. Потом он послушал пульс: сердце едва билось. Из уголка плотно сжатых губ стекала тонкая пенистая струйка.
— Когда царя укусила змея? — спросил Хети.
— Шесть дней назад, считая сегодняшний, — ответил командир.
— На него напала змея, чей укус заставляет человека страдать много дней, — сказал Хети. — Исцеление возможно в течение семи дней с момента укуса, не более. Когда семь дней истекут, ничто не спасет укушенного от смерти.
— В твоем распоряжении всего один день, — заключил один из лекарей.
