Незадолго до штурма посольства хунвейбинами нашим сотрудникам удалось побывать в провинции Хейлунцзян и Харбине и встретиться с нашими престарелыми соотечественниками. Один из них рассказал, что китайские власти выселили его с принадлежавшей ему пасеки, превратили ее в огромный ящик с песком, какие бывают в классах тактики военных академий. Представленная на нем местность отображает участок сопредельной советской территории. Старый 84-летний амурский казачий офицер этим был очень озадачен.
Представитель фирмы «Крупп» в Пекине в беседе со мной обозвал русских дураками, которые не видят, что делается под их носом. Он выражал обеспокоенность, поскольку бывал там, куда советских давно не пускали. «Крупп» это сталь, а сталь нужна для войны.
Мои западные коллеги, наблюдавшие за советско-китайскими пограничными отношениями, осторожно давали понять, что китайцы усиливают войсковую группировку на границе с СССР.
Мы обобщили эти и другие данные и направили сообщения в Центр, изложив просьбу проверить информацию средствами космической, радиотехнической, военной и пограничной разведки. Ответа не последовало.
Осенью 1967 г. я прилетел в Центр в отпуск, где мой прямой начальник заявил, что мои шифровки вгонят его в очередной инфаркт. Я промолчал. В нашем подразделении мне рассказали, что тревожная шифровка была направлена в инстанции, откуда вернулась с грозной резолюцией: «Проверить, если не подтвердится, резидента наказать».
Проверили. Все подтвердилось. Не извинились. Не принято.
В 1969 г. в районе, близком к пасеке, произошел известный вооруженный конфликт.
Предупреждений настораживающего характера разведкой делалось в последние годы предостаточно, в том числе и относительно ряда столь болезненно переживаемых сегодня явлений. Не повторяем ли мы вновь ошибки, приведшие к июню 1941 года, не подтверждаем ли истину, что русский мужик задним умом крепок? А ведь предупреждения разведки выстраданы ценой неимоверного труда разведчиков.
…Все пережитое в те напряженные во всех отношениях годы — материал для отдельной и большой книги. Вероятно, когда-нибудь наступит и ее очередь. Работа в Китае дала мне возможность понять эту страну и даже полюбить за ее самобытность. У меня там осталось много друзей-китайцев, которые, надеюсь, еще помнят меня. Сегодня я с большой признательностью вспоминаю наших послов С.В.Червоненко, С.Г.Лапина, дипломатов Ф.В.Мочульского, Ю.И.Раздухова, А.А.Брежнева и других, которые тогда помогли мнеосвоиться в новой стране, где европейцу невозможно раствориться.
В трудные годы «культурной революции» в КНР во второй половине 60-х годов у меня сложились хорошие отношения с дипломатами социалистических и капиталистических стран. Волна крайнего национализма и экстремизма, обрушившаяся в ту пору на иностранный дипкорпус, сблизила нас, заставила помогать друг другу в трудные минуты. Одной из жертв «культурной революции» стала Людмила Малова, одного дипломата Посольства ГДР в Пекине, хорошая знакомая моей жены. В магазине «Дружба» на улице Ванфуцзин один из китайских экстремистов, находящийся то ли в полупьяном состоянии, то ли в патриотическом дурмане, ударом секача для рубки мяса по нижней челюсти тяжело ранил ее. Она упала на пол, обливаясь кровью, а он, с криками «смерть советским ревизионистам», тем же секачом пытался вспороть ей живот, видя, что она беременна. Нападавшего сотрудникам магазина удалось задержать. Людмилу Малову срочно доставили в госпиталь, где ей была оказана помощь. Ребенок был спасен. Позднее она и ее муж рассказывали нам, как в госпитале ее посетил заместитель министра иностранных дел КНР Ван Бин-нань, который выразил сожаление, что «жертвой стала жена дипломата ГДР», но призвал «с гордостью носить шрам от ранения, полученного ею в борьбе с советским ревизионизмом».
В дни «культурной революции» разгрому подверглись также Посольства Великобритании и Монголии в Пекине. Стихийно возникшая тогда «солидарность» европейских дипломатов помогла англичанам пережить трудное время. Видимо, этим можно объяснить тот факт, что советник-посланник этого посольства господин Вилфорд прислал мне и некоторым другим советским дипломатам приглашение правительства Ее Величества посетить Англию в удобное время. К сожалению, подходящего для этого случая пока не было.
Представителями какой бы страны мы ни были, но при последующих встречах в Европе, Америке или Юго-Восточной Азии мы всегда находили возможность даже в трудных вопросах прийти к выгодному компромиссу.
В конце командировки мне передали просьбу Ю.В.Андропова: кроме оперативного отчета, описать свое впечатление о работе в Китае и обстановке там. В течение месяца я трудился над своими записками «Четыре года в Китае», излагая все, как мне представлялось нужным. Эта «своеобразная» работа читалась руководителями КГБ и Инстанцией, как сказал мне Ю.В.Андропов, возвращая ее, испещренную разноцветными пометками и подчеркиваниями. Видимо, она все еще хранится где-то в архиве, изредка напоминая заинтересовавшимся о тех далеких временах. У меня же осталась красная эмалированная металлическая табличка, сделанная досужими хунвейбинами, с номером здания Посольства СССР в Пекине и надписью: «Улица советских ревизионистов, 1».
Глава 5. Ю.В. Андропов
Мне приходилось встречаться и работать со многими руководителями: Ю.В.Андроповым, А.А.Громыко, Б.Н.Пономаревым, В.М.Чебриковым, В.А.Крючковым и другими. О встречах и беседах с ними можно говорить много и долго. Скажу лишь несколько слов о Ю.В.Андропове.
О Юрии Владимировиче как Председателе КГБ, дипломате и человеке вообще в последнее время писать стали чаще и больше. И унас, и за границей.
Я не видел за свою жизнь ни одного добренького политика. Если политик хочет быть добреньким и для своих и для чужих, он явно занимается не своим делом. Любой государственный деятель защищает интересы своего государства. Каждое государство имеет свою историю, занимает определенное место в мире, имеет традиционный характер взаимоотношений с теми или иными странами. Ю.В.Андропов хорошо знал и понимал это. Он был сыном своей страны, своего времени. И действовал в духе этого времени.
Я буду говорить о Ю.В.Андропове только как о главе Комитета Государственной Безопасности, непосредственно руководившем деятельностью нелегальной разведки.
Наше первое знакомство с ним относится к зиме 1964 г. Меня вызвали в Центр для доклала о работе по Китаю и Юго-Восточной Азии.
Председатель КГБ СССР В.Е.Семичастный после доклада позвонил в ЦК КПСС Ю.В.Андропову и доложил, что резидент разведки из Пекина прибыл. Ю.В.Андропов попросил срочно направить меня к нему для беседы.
И сейчас помню этот кабинет на Старой площади. Помню, как он встал из-за стола, с улыбкой пошел навстречу… Познакомились, поздоровались друг с другом, и он попросил: «Садись, рассказывай о всех своих впечатлениях, какие у тебя сложились после полугодового пребывания там, в Китае…» Я заметил, что на это потребуется очень много вермени, которое вряд ли позволительно отнимать у секретаря ЦК. Он, улыбнувшись, «приказал»: «Начинай, рассказывай… Для Китая у нас времени достаточно…» Встреча продолжалась около четырех часов. Юрий Владимирович умел слушать, завать вопросы, быы всегда активен, привлекал к участию в беседе других, входивших в его кабинет. Он очень внимательно отнесся к впечатлениям «свежего» человека, переброшенного после многолетней работы в Германии на Дальний Восток, в страну, которая стала представлять из себя серьезную заботу для нас. В страну, которой наша разведка, наша Армия, наши государственные деятели еще недавно, в «дружественный» период, в период гражданских войн оказывали значительную помощь в решении политических и военных вопросов. Я не знаю, насколько ценными были сведения, сообщенные мной в той беседе. Но Ю.В.Андропова интересовали именно впечатления, наблюдения, моя точка зрения на то, каким образом можно разрубить узел советского-китайских противоречий.
