С утра 15 сентября противник начал атаку в двух направлениях: в центре армии – на вокзал и на Мамаев курган наступали части 295-й, 76-й и 71-й пехотных дивизий с танками; на левом фланге – на пригород Минина, Купоросное – наступали части 24-й и 14-й танковой и 94-й пехотной дивизий. На правом фланге было относительно спокойно. Атаке предшествовал мощный удар с воздуха. Затем авиация противника повисла над нашими боевыми порядками.
Бой сразу принял для нас тяжелый характер. Не успели прибывшие ночью свежие части Родимцева осмотреться и закрепиться, как сразу были атакованы превосходящими силами врага. Его авиация буквально вбивала в землю все, что было на улицах. Особенно ожесточенные бои развернулись у вокзала и в пригороде Минина. Четыре раза в течение дня вокзал переходил из рук в руки и к ночи остался у нас. Дома специалистов, которые атаковал 34-й полк дивизии Родимцева с танками тяжелой бригады, остались в руках немцев.
Стрелковая бригада полковника М. С. Батракова с подразделениями дивизии А. А. Сараева, понеся большие потери, была оттеснена на рубеж Лесопосадочная.
Гвардейская стрелковая дивизия В. П. Дубянского и отдельные подразделения других частей, тоже понеся большие потери, отошли на западную окраину города, южнее реки Царица. К вечеру 15 сентября трудно было сказать, в чьих руках находится Мамаев курган: сведения поступали противоречивые.
Может, и это частный случай? Но в этой цитате упомянут Мамаев курган. Там были уже большие силы. Снова открываем записи Чуйкова.
С утра 16 сентября полк Елина с подразделениями 1-12-й стрелковой дивизии отбил Мамаев курган, но дальнейшее наступление задержалось.
Начались встречные бои и встречные атаки, вернее, смертельные схватки, которые продолжались на Мамаевом кургане до конца января 1943 года. Противник тоже понимал, что, завладев Мамаевым курганом, он будет господствовать над городом, над заводскими поселками и над Волгой.
Для достижения этой цели он не жалел ни сил, ни средств. Мы в свою очередь решили во что бы то ни стало удержать Мамаев курган. Здесь были разгромлены многие танковые и пехотные полки и дивизии противника, и не одна наша дивизия выдержала жесточайшие бои, бои на истребление, невиданные в истории по своему упорству и жестокости.
То есть все рядом. Например, полк Елина – это тот самый 42-й гвардейский стрелковый полк, что защищал площадь с домом Павлова. И оборона Мамаева кургана еще более сложна и впечатляюща, чем оборона вокзала или дома Павлова. Уже после того как немцы сумели зацепиться за вершину высоты 102 (Мамаев курган), они вынуждены были перейти к обороне и так и не дошли до Волги, хотя с точки зрения тактики удержаться между Волгой и Мамаевым курганом было просто невозможно – это полностью простреливаемая артиллерийским и стрелковым огнем узкая полоса. Но наши войска не только держались, они постоянно контратаковали противника.
Хваленый немецкий воинский дух стремительно выветривался в этих страшных боях. Еще во время наступления Паулюсу пришлось прибегнуть к частичной замене высшего командного состава армии – из-за падения морального духа и неверия в успех наступления был снят командир 14-го танкового корпуса, ветеран и образцовый генерал фон Виттерсгейм. Но он был лишь первым. Вот как описывает разговор с Паулюсом Вильгельм Адам.
– Вы ведь сами знаете, что численность наших дивизий в большинстве случаев упала до уровня полка, – сказал Паулюс. – Но это не единственная причина. Сопротивляемость красноармейцев за последние недели достигла такой силы, какой мы никогда не ожидали. Ни один наш солдат или офицер не говорит теперь пренебрежительно об Иване, хотя еще недавно они так говорили сплошь и рядом. Солдат Красной Армии с каждым днем все чаще действует как мастер ближнего боя, уличных сражений и искусной маскировки. Наша артиллерия и авиация перед каждой атакой буквально перепахивают местность, занятую противником.
Но как только наши пехотинцы выходят из укрытия, их встречает уничтожающий огонь. Стоит нам достигнуть в каком-нибудь месте успеха, как русские тотчас же наносят ответный удар, который часто нас отбрасывает на исходную позицию.
Задумавшись на минуту, Паулюс продолжал:
– Командование противника также действует более целеустремленно. У нас создалось такое впечатление, что советское командование намерено любой ценой удержать свои позиции на западном берегу Волги. В некоторых местах занятая русскими полоса обороны шириной не более 100–200 метров. Если верить показаниям пленных, штаб 62-й армии расположил даже свой командный пункт на крутом западном берегу.
С середины сентября командующим этой армии является как будто генерал Чуйков. Все чаще ему удается перебрасывать новые дивизии через Волгу. Его боеспособность растет, наша уменьшается. Присланные нам пять саперных батальонов при наступлении в северной части города понесли такие большие потери, что мы были вынуждены вывести их из боя.
Несомненно, и противник испытывает огромные трудности. Пленные показали, что 62-я армия снабжается ночью через Волгу. Однако так как армия не имеет на западном берегу ни машин, ни лошадей, оружие, боеприпасы и продовольствие приходится переносить на руках от места разгрузки к позициям. Таким образом, войска не отдыхают ни днем, ни ночью. После разгрузки лодок на них отправляются на восточный берег раненые и больные. До сих пор нам не удавалось захватить место переправы или перекрыть реку.
– Но ведь это те же самые люди, господин генерал, которых мы в течение месяца заставляли отступать. Как объяснить это неожиданное ожесточенное сопротивление?
И если мы возьмем любой участок Сталинградской битвы, то увидим такую же картину, как и на уже перечисленных участках. Советские войска со все возрастающей стойкостью и умением в невероятно тяжелых боях ломали хребет одной из лучших армий вермахта. И после этого выглядят уже вполне естественными разгром немецких войск под Сталинградом, окружение и пленение 6-й немецкой армии, разгром остальных армий из группы армий «Б».
Генерал Вальтер фон Зейдлиц-Курпбах, командовавший корпусом, взявшим вершину Мамаева кургана (весь курган так и не взяли), был настолько потрясен этими боями, что полностью изменил свое мировоззрение. Попав в советский плен, он возглавил антифашистский «Союз немецких офицеров» и предлагал создать из немецких военнопленных части для войны против Гитлера.
