Они слишком устали, чтобы спускаться в ресторан. Пол заказал поджаренную лапшу, рис и баклажаны с фаршем – королевский ужин, которым они собирались насладиться перед телевизором. Но еда оказалась такой сытной и так сочилась жиром, что после нескольких кусков оба отставили тарелки и устроились отдохнуть на кровати под мыльную оперу из эпохи династии Цин, переключая время от времени то на шоу акробатов, то на конкурсы безголосых певцов‑любителей, периодически перемежающиеся биржевыми сводками.
– Я хочу спать с тобой, – сказала вдруг Кристина и выключила телевизор.
Это прозвучало почти как приказ.
Пол с головой зарылся в одеяло.
– Да, – прошептала она.
Пол пробежал пальцами вдоль ее позвоночника и несколько раз поцеловал в ухо, так осторожно, будто впервые касался ее тела. То, что ему удалось разбудить, было больше, чем просто желание. Кристине вдруг захотелось слиться с ним, чтобы никогда уже больше не разъединяться. Полу ничего не надо было для этого делать, просто оставаться рядом. Слышать биение ее сердца. Чувствовать, как весь мир замыкается в пределах ее тела.
VII
Пол ворочался с боку на бок. Кондиционер жужжал слишком громко, искусственно высушенный воздух неприятно холодил кожу. В темноте светились красным цифры на табло электронных часов – 2:45.
Одна мысль не давала ему покоя: Пол думал о кошках из деревни Да Луна. Безумных кошках, умерших странной смертью. В годы журналистской юности Полу довелось как‑то писать статью для одного американского журнала, где речь шла о кошках, погибших столь же ужасным образом. Пол уже не помнил ни названия журнала, ни где именно происходили описанные им события. Но вид бросающейся на стену кошки снова и снова всплывал в его памяти. Пол встал, нащупал рубашку и брюки на стуле, оделся в ванной и вышел в коридор. Там оказалось на удивление оживленно. Три дамы на ресепшене занимались прибывшими постояльцами. Группа бизнесменов обсуждала, в какую сауну стоит пойти. Две молодые женщины в мини‑юбках кого‑то ждали на диване. При виде Пола обе заметно оживились.
Подоспевший портье выразил сожаление, что бизнес‑центр уже закрыт и откроется только в семь утра. Если Пол хочет массаж, то это круглосуточная услуга. Компьютер? Он есть в каждом номере, для этого бизнес‑центр не нужен. Но Пол не хотел будить Кристину. После коротких переговоров его за пятьдесят юаней допустили в кабинет дежурного менеджера. Пол сел за включенный компьютер и принялся пробовать разные слова в поисковике: «Уход за кошками», «Болезни кошек», «Кошачье бешенство»… В китайском Интернете не удалось обнаружить ничего интересного, кроме разве «лучших блюд из кошачьего мяса» из провинции Гуандун. Зато «Гугл» сразу выдал множество ссылок. Поначалу Пол даже растерялся, однако чем дольше искал, тем лучше ориентировался в этом море информации и тем больше убеждался в том, что сумеет отыскать здесь ответ на главный вопрос: что за какие‑нибудь несколько дней превратило здоровую пятидесятилетнюю женщину в жалкого беспомощного инвалида? Он немилосердно стучал по клавишам, нетерпеливо ерзал на стуле, пока страница открывалась, и быстро закрывал ее снова.
Пол знал, что ему нужно. Если бы он только вспомнил название города, где все это произошло… Он ведь даже не бывал там, обо всем расспросил по телефону. Потом составил статью, пользуясь архивными материалами, и тут же о ней забыл.
После двух часов безуспешных поисков Пол почти отчаялся. Что, если врачи правы и все это действительно чушь? У женщины инсульт. Она безнадежна. Даже если он и отыщет то, что нужно, какое отношение имеют бросающиеся на стены кошки к слепой, немой, парализованной Минь Фан?
Он вернулся в номер. Кристина спала на его половине кровати, свернувшись калачиком, как ребенок. Пол устал и в то же время чувствовал в теле какое‑то странное возбуждение, так что о сне нечего было и думать. Он встал у окна и чуть отодвинул штору. Улицы были безлюдны. Шел дождь, и разноцветные неоновые огни играли в лужах на асфальте и на крышах. Тяжелые капли стучали в стекла, стекали прозрачными потоками. До восхода оставалось не больше часа.
Пол подумал о Да Луне. Брат Кристины сразу ему понравился. Пола тронула и его беспомощность, и смущенная улыбка, с которой он глядел на сестру, и пышное китайское приветствие, и то, как он запинался в начале каждой фразы. Каждое его движение было исполнено какой‑то детской робости, которую Большой Дракон даже не пытался скрыть.
Пол вспомнил больную женщину на кровати в углу, ее громкое хриплое дыхание, безучастный взгляд в потолок, напряженное, безжизненное тело. В его доме на острове Ламма в прихожей стояли детские резиновые сапоги, а в гардеробе висела такая же маленькая курточка. Там же, на дверной раме в коридоре, сохранились ростовые метки Джастина. Такова власть воспоминаний. Они способны вызвать физическую боль, которая волнами распространяется по всему телу. Когда Пол страдал от нее в последний раз? Несколько недель назад, может, месяцев. Мимолетная мысль, один‑единственный взгляд на детскую игрушку, ребенка или больного – и боль накатывала мощными толчками, без предупреждения. И это правильно. Непрекращающаяся боль утраты – такова цена жизни.
У Да Луна темно‑карие, глубоко запавшие глаза. Когда Пол переводил, их взгляды часто встречались. Оба внимательно изучали друг друга.
Как поведет себя этот человек, когда узнает, что сестра не станет ему помогать? Проклянет ли тот момент, когда решил написать ей письмо? Должно быть, после сорока лет разлуки это далось ему нелегко. Почему же они с матерью так и не попытались отыскать друг друга? Что их удерживало? Объяснения Да Луна и его сестры звучали одинаково неубедительно. Нет, семей без тайн не бывает.
Любящее сердце никогда не сдается, оно не принимает смерти. Пол понимал Кристину, для которой эти слова звучали как пустой претенциозный лозунг, но он‑то воспринимал их иначе. Правда безыскусна, именно поэтому порой ее бывает так трудно выговорить. Тому, кто когда‑либо сидел у постели умирающего близкого человека, это известно не понаслышке.
Тут Пола снова охватила тоска по Кристине. Он быстро разделся, прижался к ней в постели, осторожно положил ей руку на грудь и через несколько минут забылся сном.
* * *
Встретившая их на деревенской площади Инь‑Инь выглядела удрученной. Не поднимая глаз, девушка произнесла короткое приветствие и проводила гостей к дому отца.
Здесь царило такое же подавленное настроение. Да Лун говорил еще тише, чем вчера. Его маленькие глаза запали еще сильнее, морщины на щеках стали глубже. Как видно, у Большого Дракона тоже была бессонная ночь. Минь Фан поминутно издавала громкие стоны, и Да Лун спешил к ней. Но даже когда она молчала, он не мог усидеть за столом спокойно. То и дело подходил к ее кровати, садился на край, смачивал больной лицо полотенцем, ставил музыку, то прибавляя, то убавляя громкость.
– Что‑нибудь случилось? – спросил Пол. – Ей стало хуже?
