Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
Таким образом, современные историки полагают, что вопрос о предотвращении сепаратного мира с Германией имел для либеральной оппозиции не самостоятельное, а подчиненное значение: проблема возможности выхода царизма из войны не воспринималась либералами как первостепенная, а лишь использовалась для дискредитации власти. По нашему же мнению всё обстояло с точностью до наоборот. Ниже мы постараемся это показать.
2.2. Предыстория увольнение военного министра В.А. Сухомлинова и проблема негласных контактов между Россией и Германией (август 1914 – июнь 1915 гг.)[244]
«Ну и храброе у вас правительство, раз оно решается во время войны судить за измену военного министра…», – сказал в 1916 г. английский министр иностранных дел Эдвард Грей главе русской парламентской делегации А.Д. Протопопову[245]. Речь шла о подготовке судебного процесса над В.А. Сухомлиновым. Дело бывшего военного министра получило тогда огромный общественный резонанс. Оно активно использовалось контрэлитой для дискредитации власти. Поэтому проблема отставки и ареста Сухомлинова неизменно привлекает внимание историков.
Первой работой в отечественной историографии, посвященной Сухомлинову, стала книга В.А. Апушкина[246], в советское время служившего в Военно-политической академии РККА. Генерал-майор В.А. Апушкин (1868–1937) являлся близким знакомым А.Ф. Керенского и после Февральской революции был назначен главным военным прокурором. Он входил в состав Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. Ему был хорошо известен обвинительный акт по делу Сухомлинову, который и был им использован при написании книги.
Следователи обвинили Сухомлинова в двух преступлениях – бездействии власти и измене. По мнению следствия, Сухомлинов «допустил непринятие главным артиллерийским управлением необходимых мер к тому, чтобы приспособить отечественные заводы к такой производительности по изготовлению орудийных снарядов, которая одна сама по себе, могла бы удовлетворить всю потребность армии в снарядах во время войны»[247]. Он же с 1912 по 1915 гг. сотрудничал с Германией и Австро-Венгрией и снабжал их многочисленными секретными данными о военных приготовлениях и военном потенциале России, передавая все эти сведения через агентов и шпионов вышеперечисленных государств, в частности через Мясоедова, Альтшиллера и Гошкевича[248].
Однако в 1939 г. в СССР вышли мемуары одного из руководителей австро-венгерской разведки М. Ронге[249], который открыл, что наиболее ценную информацию о русской армии немцы и австрийцы узнавали через расшифрованные русские радиограммы, а отнюдь не через шпионов. Причем Ронге специально подчеркнул, что ни Сухомлинов, ни Мясоедов, ни Альтшиллер не сотрудничали с германской или австрийской разведкой.
В 1960-е гг. было опубликовано несколько работ исторического характера, в которых доводы Апушкина и обвинительного акта по «делу» Сухомлинова были окончательно разбиты. Сначала эмигрант Георгий Катков в своем труде «Февральская революция» посвятив отдельную главу «делу» Мясоедова, обстоятельно обосновал невиновность последнего[250]. К схожим выводам в СССР пришёл К.Ф. Шацилло[251]. Эмигрантский историк А. Тарсаидзе дал ещё более развернутое доказательство того, что люди из окружения Сухомлинова, называвшиеся германскими шпионами (С.Н. Мясоедов, А.О. Альтшиллер, Н.М. Гошкевич), на самом деле не являлись таковыми и, следовательно, через них военный министр не мог вольно или невольно передавать секретную информацию противнику. Кроме того, Тарсаидзе показал, что «снарядный голод» не являлся плодом злого умысла Сухомлинова и, вообще, не может быть поставлен ему в вину лично.
Причину отставки Сухомлинова Тарсаидзе видел в интриге верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича («Нет никакого сомнения, что великий князь Николай Николаевич, всегда недолюбливавший В.А. Сухомлинова, воспользовался “снарядным голодом”, чтобы уговорить государя уволить министра»)[252]. Звеном этой интриги стало направленное против Сухомлинова и целиком фальсифицированное «дело» Мясоедова.
Благодаря указанным выше работам с конца 1960-х гг. вопрос об «измене» военного министра в историографии либо не ставится, либо решается отрицательно.
Наиболее подробно вопросы о снарядном голоде и взаимоотношениях Ставки и военного министерства в связи с отставкой Сухомлинова разобрал О.Р. Айрапетов. Он отмечает, что никто, в том числе и будущие ярые критики Сухомлинова, не смогли предвидеть масштабы будущей войны, однако именно ему принято вменять в вину совершенные ошибки в оценках необходимых запасов патронов, снарядов, винтовок и орудий. Айрапетов детально анализирует личные противоречия между главнокомандующим (великим князем Николаем Николаевичем) и военным министром. Он указывает, что их конфликты начались с 1905 г., когда Сухомлинов подверг критике проект реформ армии, предложенный великим князем. Николай Николаевич видел в Сухомлинове своего личного врага и был заинтересован в его замене более лояльным и управляемым генералом. Кроме того, главнокомандующий стремился переложить ответственность за собственные просчеты на военного министра. Ставка приводила в своё оправдание две причины неудач: нехватку снарядов и немецкий шпионаж. Козлом отпущения в обоих случаях и стал военный министр: Николай Николаевич сумел добиться отставки Сухомлинова[253].
Таким образом, названные выше историки главной причиной отставки Сухомлинова видели усилия великого князя Николая Николаевича. В отечественной историографии сформировалась и другая концепция, согласно которой определяющей в «деле» Сухомлинова являлись не его личные противоречия с верховным главнокомандующим, а политическая составляющая. Так, по мнению В.С. Дякина замена Сухомлинова на посту военного министра оказалась необходима для налаживания сотрудничества правительства с либеральной общественностью. Идеолог этого сближения А.В. Кривошеин решил, что Сухомлинова пришло время убрать[254].
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
