Но долгая и изнурительная борьба надломила учителя истории. Да и в семейной жизни у него не ладилось. Детей у Садовникова не было, а жена, уставшая от постоянного безденежья и энтузиаста-мужа, уехала из Петровского. Спустя год она подала на развод. С той поры Садовников стал еще более мрачен и угюм. Злые языки утверждали, что он запил горькую, хотя никто и никогда не слышал от него даже запаха спиртного. Так или иначе, но Садовников распустил свой кружок, и постепенно свел на нет все факультативные занятия. Уроки его стали гораздо более казенными и скучными, чем прежде. И лишь иногда он неожиданно зажигался и выдавал такие потрясающие занятия, что даже самые равнодушные ребята открывали рты от удивления. Однако, такое случалось нечасто…
АРТ сделали небольшой крюк, чтобы посмотреть, как идет расчистка пожарища. К их изумлению, от старой школы уже не осталось и следа. Более того, ее кирпичный фундамент был разбит вдребезги, словно внутри его разорвалась бомба.
Среди груд красных кирпичей виднелась чья-то согбенная спина. Услышав шаги ребят, человек выпрямился. Это был старик, одетый в старенькую спецовку. В руках он держал молоток и небольшой топор, лезвие которого было густо покрыто красной пылью.
– Здравствуйте, Василий Дмитриевич, – вежливо сказал Родик.
– Здравствуй, здравствуй, внучок – слеповато сощурившись, ответил старик. – Что, пришли на могилку поглядеть?
– Какую такую могилку? – оторопел Антон.
– Как какую? Вашей старой школы. Дома они как люди, тоже рождаются, а потом помирают. Вот и этой школе конец пришел, одни только камешки от нее остались. А ведь в ней и я, и отец мой, царство ему Небесное, учились! Теперь все, нету ее. Все в мусор пошло, и пол, и стены, и крыша. А завтра, наверное, и фундамент увезут на какую-нибудь свалку. Вот я и хочу хоть немножко кирпичей отколоть, для хозяйства пригодится. Да куда там, разве их отобьешь! Намертво вцепились друг в дружку. Понятное дело – ведь не вчера фундамент делали, а при князюшке Александре Владимировиче. На совесть делали!
– А когда же его разбили? – полюбопытствовал Тёма. – Мы же вчера здесь были, и фундамент был еще цел!
Старик усмехнулся.
– Вот и я удивляюсь… С войны не помню, чтобы так споро развалины разбирали. Не успели бревна горелые увезти, как приехала здоровая такая машина, со стрелой. А на стреле подвешена здоровенная такая железяка вроде бомбы – «баба» называется. Ею стены каменные разбивают, когда дом на снос определяют. Вот этой «бабой» фундамент и разнесли. До самой темноты работали. А потом люди какие-то приехали, начали по развалинам с фонарями бродить. Словно искали чего-то.
АРТ переглянулись.
– Дедушка, а вы не видели, эти люди на белой машине приезжали? – с тревогой спросил Родик.
– Не видел, не видел… Трое их было. Здоровенные такие бугаи! Уж таким-то старые кирпичи ни к чему. Другое, верно, они искали – уж и не знаю, нашли или нет…
– Что же? – хрипло выдавил из себя Антон. – Что они искали?
Старик пытливо посмотрел на него, а затем усмехнулся.
– Золото, ясное дело.
– Что-то? – дружно воскликнули ребята. Им показалась, что земля уходит у них из под ног.
– Золото, касатики мои. Монеты золотые. Мне отец, царство ему небесное, рассказывал: когда фундамент школы закладывали, будто бы князюшка Александр Владимирович заложил в него железную коробку с десятью золотыми рублями. Ну, как бы на удачу, чтобы школа сто лет простояла. Такой обычай был тогда. И ведь не зазря монеты были положены – простояла школа почти век! За это время в нашей деревне, считай, почти каждый третий дом сгорел. А старой школе – хоть бы хны. Стояла до последней грозы, как милая. Но все же до ста лет немного не дотянула… А эти стервецы, наверное, от какой-нибудь болтливой старухи про золото и прослышали. По нынешним временам, небось, монеты эти большие деньги стоят! Вот и нагнали технику да рабочих, чтобы побыстрее до клада добраться. Что б им провалиться, бугаям этим! Такие и могилу матери родной раскопают, если там деньги спрятаны будут. Тьфу, ну до чего пакостные люди нынче пошли! Креста на них нет. Только мамоне и служат, мошну свою набивают…
Старик в сердцах махнул рукой и, вновь согнувшись, приставил лезвие топора к обломку фундамента, начал с размаху бить молотком по обуху топора.
Ребята тихонько ушли. Отойдя метров на двадцать – так, чтобы старик не услышал, Родик зашептал со счастливой улыбкой:
– Вот здорово! Монеты золотые те трое бандюг искали, вот и все! А мы-то невесть что подумали…
– Ну, это еще не факт, – как обычно, скептически возразил Тёма. – Сомневаюсь, что бандиты стали бы сжигать школу из-за десяти монет, пусть и золотых. Да и как эти монеты найдешь, даже расколов фундамент на части? Разве что те трое точно знали, где была заложена коробочка. Но это вряд ли. Ведь почти сто лет прошло!
Родик обиделся.
– Ну вот, опять ты ворчать начинаешь, Ватсон… И что у тебя за дурацкий характер? Так и норовишь навести тень на плетень. Антошка, а ты чего молчишь?
– Просто не знаю, что сказать, – честно признался Антон. – По-моему, десять золотых монет на клад все-таки не тянут. Маловато будет. А ведь Ахсар слышал, как те трое говорили про сокровища… Кстати, ты с отцом насчет Ахсара договорился, Лис?
– Нет еще, – виновато признался Родик. – Понимаете, вчера вечером отец приехал с работы не в духе, и я решил не лезть со своими просьбами под горячую руку. Сегодня, поговорю, клянусь кладом и крестом! Предок у меня добрый, должен помочь парню. Кстати, а кто такой – мамона?
– Чего? – удивился Антон.
– Ну тот тип, о котором старик говорил, что ему нынче служат нехорошие люди. Может. Это какой-то древний бог денег? «Мани, мани…» и все такое. А?
– Уж скорее не бог, а дьявол, раз ради него и школы не жалко, – проворчал Тёма.
Антон задумался. «Но ведь я с ребятами ищу тот же клад, что и они! Тогда получается, что и мы служим этому самому Мамоне, как и те люди, что сожгли старую школу? А чем мы лучше? Надо вечером посмотреть в Интернете, что значит «мамона» и с какой кашей его едят».
Негромко переговариваясь, друзья вновь вышли на улицу Гоголя. Вскоре впереди показалась невысокая зеленая ограда. За ней росла сплошной стеной ирга, сплошь усыпанная мелкими иссиня-черными ягодами. Ребята подошли к калитке и смущенно поглядели друг на друга.
– Ну, Антошка, иди вперед, – скала Тёма.
– Почему я?
– Кто у ВГ любимый ученик? И чья была идея нагрянуть ему в гости? Сам знаешь, любая инициатива наказуема!
Антон вздохнул и открыл калитку. Ребята прошли по узкой асфальтовой дорожке, ведущей вглубь обширного сада. Все вокруг выглядело до предела запущенным. Между яблонями росла высокая, почти до пояса трава, которой ни разу за все лето не коснулась коса. Кусты смородины и крыжовника не были даже окопаны, а большая, с железным каркасом теплица, густо заросла крапивой.
