– Да в прямом.
И он замолкает.
– Тим, ты прости, что я расспрашиваю. Просто правда, у кого я еще спрошу?
– Да ничего, сейчас, с мыслями разберусь. В общем, как было. Ваня тогда, в девяносто шестом, в армию ведь ушел.
– Так и что?
Тима грустно улыбается.
– Вот сразу видно, Юр, что школу ты так и не закончил. Первая Чеченская война, понимаешь? Хотя нам тогда, конечно, всем до мира дела не было, мы и не знали ничего.
– Да как же так вышло-то? Господи, я не верю просто. Вот так туда и попал?
– Ну а думаешь, как туда попадают? Так, просто вот. Анита вон до сих пор поверить не может, что в жизни, оказывается, все так просто случается.
– Анита?! Как она?
– Да ничего, так. Вот сейчас у нас как раз гостит, с мамой помогает. Мы с ней вместе так и работаем. Ты… О, слушай, зайдешь, может, к нам? И с Анитой увидишься, и с мамой.
– Да нет, ты знаешь, я как-то… может, в другой раз как-нибудь. Вот сейчас докурю на самом деле и своих уже надо искать, а то хватятся меня, женщины же, будут тут бегать по всему острову…
Тима смеется:
– Ну, так далеко не убегут, остров ведь все-таки.
И я смеюсь с ним тоже. Мы сидим на песке и смеемся, как маленькие.
– А знаешь, Тим, я по тебе скучал, наверное.
Он улыбается – немного недоверчиво, но все-таки улыбается.
– Ну и я, наверное, тоже. А-ха-ха, знаешь что: я все-таки оказался прав! Помнишь, ты говорил, что я никогда тебя на Валаам не затащу и ты сюда ни ногой?
Я смеюсь вместе с ним. Потом вдруг мне становится грустно, и я говорю уже серьезно:
– Вот ведь, блин, как вышло все. Вот сейчас мы тут сидим с тобой, на пороге нового тысячелетия. И ведь представить страшно! Вон по телевизору конец света пророчат.
– Ну да, конец эпохи, все дела. А здорово, все-таки, было в детстве, правда?
– Да, конечно, как вообще может быть по-другому?
А потом мы встаем, Тима вскакивает первым и подает мне руку, я берусь за нее и поднимаюсь, встаю рядом с ним, и мы идем по пляжу не оборачиваясь.
