Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
Руслан вдруг почувствовал металлический вкус во рту, кажется, его зазнобило, и как он ни любил поболтать о бедственном положении медицины, сейчас ему хотелось, чтобы Колдунов ушел, и можно было погасить свет и уснуть, накрывшись пледом. Подремать немножко, восстановить силы и спокойно ехать домой. Но человек уходит на пенсию, то есть совершает один из важнейших, а вернее сказать, последний важный шаг в жизни, надо его поддержать.
– Ага, и что вы там в комиссии решили? – спросил он невпопад.
– Я отдельное мнение написал, – буркнул Колдунов, – что надо с тех врачей пылинки сдувать и золотом осыпать каждую секунду. К сожалению, у нас ценить людей не принято. Бытует такое мнение, что любого работника, а особенно врача, можно заставить добросовестно трудиться только под угрозой уголовной ответственности. В идеале нужно всех выпускников мединститутов сразу после получения диплома сажать в тюрьму и выводить на работу под конвоем, но государство пока медлит с этой прекрасной инновацией, уж не знаю почему. Население в этом городке оборзело в конец. Тонны жалоб, из которых обоснована, наверное, каждая сотая, и то вряд ли. Администрация не имеет мозгов наладить работу, но проворачивать всякие коррупционные схемы смекалки хватает. Поэтому на жалобы реагируют очень чутко, чтобы у граждан создавалась иллюзия, будто о них заботятся. Бедные врачи оказались между наковальней наглости пациентов и молотом беспредела администрации. Все по сто раз лишены премии за несоблюдение этики и деонтологии.
– О как! – вежливо сказал Руслан.
– Это при жутком дефиците кадров. У них нет ни одного хирурга, который работает всего на полторы ставки, и старожилы не упомнят, чтобы кто-то когда-то работал на одну. Но если бы только по часам была переработка, это еще полбеды, но у них еще и расширение зоны обслуживания нехилое. Например, реаниматологов на смене должно быть двое, а фактически работает один, и за больными смотрит, и наркозы дает. В приемнике один хирург на все про все, имея в своем распоряжении такие передовые технологии, как рентген, клинический анализ крови и мочи, он должен поставить точный диагноз, прооперировать, взяв в ассистенты травматолога, если тот еще придет, а то и вдвоем с сестрой, и при этом еще не забыть поклониться больному в пояс.
– Вообще, когда врач с тобой очень милый, этому есть всего три причины: или он не знает, что с тобой сделать, или уже знает, что сделал с тобой что-то не то, или тупо хочет развести на деньги. А вот если он тебе хамит, значит, он за тебя спокоен и все в порядке.
– Ну так именно! Больше тебе скажу, этика и деонтология начинаются не с врача, а с пациента.
– Александрович, а что ты так завелся? Неужели раньше не знал, как дело обстоит?
– Знать, понимать и чувствовать, Руслан, это разные вещи. А если серьезно, меня подкосило известие о том, что там сожрали прежнего заведующего. Я его немного знал, и, доложу тебе, это был уникальный специалист, хирург от бога без всякого преувеличения. У него раки оперированные по тридцать лет жили, каково? Можно быть очень умным и образованным, дико трудолюбивым, но если нет у тебя чего-то такого в руках, то и взять негде, хоть расшибись.
Руслан усмехнулся. Возразить тут было нечего.
– Так вот, – продолжал Ян Александрович, освежая рюмки. Увидев, что у Руслана нисколько не убыло, он удивленно приподнял бровь, но ничего не сказал, – наделив его даром исцелять, бог отсыпал ему еще и порядочно здоровья, чтобы на дольше хватило. В семьдесят лет это был еще вполне себе могучий мужик без признаков маразма, который хотел одного – помогать людям. Может быть, от заведования и связанной с этим вошкотни его действительно стоило освободить, но как специалист он был незаменим. Без ложной скромности замечу, что я считаюсь у нас гуру и корифеем, так вот по сравнению с ним я просто лох педальный, и ничего больше.
– Да ну прямо!
– Зуб даю! Но случилась беда, у него умер пациент, и родственники написали жалобы куда только возможно, а заодно вчинили гражданский иск на шесть миллионов. Странные вообще у нас люди: на каждом углу орут, что человеческая жизнь бесценна, поэтому врач обязан работать бесплатно, а как только у них кто-то умирает, сразу требуют компенсацию.
– А что ты хочешь? Это раньше считали, если умер, значит, Бог прибрал, а выжил – врач спас. Теперь наоборот: выжил – Бог спас, умер – врач убил.
– Именно что, – засмеялся Ян Александрович и вдруг внимательно посмотрел на Руслана, – слушай, а ты чего так выглядишь-то? Мы еще не выпили толком, а ты уже как с похмелья.
– Не обращай внимания, устал просто. Так что дальше было с тем заведующим?
– Известно что! Доказать ничего не смогли, но нервы измотали и заставили написать заявление об увольнении. Ладно, он хоть коллектив хороший после себя оставил, передал знания и опыт, но талант как передашь? Тут я подумал, это же, блин, пятьдесят лет служения людям, Руслан! Полвека спасать жизни и потом быть вышвырнутым по прихоти каких-то идиотов! Я подумал, а стоит ли мне дожидаться своего сотого медведя, или добровольно выбросить колпак в форточку? Всю жизнь ведь на работе провел, детей собственных не видел, так хоть на внуков посмотрю.
– Александрович, ну как же ты уйдешь? Я утром должен быть уверен, что с вами днем увижусь я, – улыбнулся Руслан.
– Придет ли час моей свободы? Пора, пора! – взываю к ней, – отбил подачу Колдунов. – Даже не в кляузах дело, Руслаша, больные люди, что возьмешь? Вся система меня убивает. Я решил разобраться досконально и для этого посетил в той больничке утреннюю планерку. Докладывает хирург: поступило столько-то, сделано два аппендицита, одна спленэктомия и одна правосторонняя резекция ободочной кишки. Это в одно жало, прошу заметить. Я бы такого доктора прижал к груди как минимум, и благодарность перед строем уж точно выразил. Тамошний начмед бровью не ведет, делает замечание: почему доктор не расписался в протоколе операции, и спрашивает, взял ли он согласие. А то, мол, пациент в суд подаст, если что. Слушай, это какой-то газлайтинг по-медицински! Врача ставят в такие условия, когда с одной стороны он никто и звать никак, но при этом виноват абсолютно во всем.
– До тебя только сейчас дошло?
– Короче, я понял, что последние дни хочу провести в своем собственном маразме, а не в этом коллективном сумасшествии, которое называется российской медициной.
Руслан только вздохнул.
– Цветы, любовь, деревня, праздность, поля! Я предан вам душой, – сказал он, осторожно спуская больную ногу на пол, – правильно мыслишь, Ян Александрович. Пусть приходят новые поколения, которых еще не тошнит при слове «люди».
Он хотел попить воды, но неожиданно запах коньяка ударил в нос и спровоцировал такой позыв на рвоту, что Руслан еле успел склониться над раковиной. Пришлось наступить на ногу, и от боли потемнело в глазах.
– Ни фига у тебя синдром профессионального выгорания, – Колдунов подошел и придержал Руслану голову, – слушай, у тебя ж температура градусов пятьдесят. Что такое?
Наступило такое состояние, когда любое движение кажется пыткой. Руслан стоял на одной ноге, как журавль, вцепившись в раковину. Включил холодную воду, умылся, жадно сделал несколько глотков.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
