Заходя в квартиру после очередной поездки, она оживленно вынимала из сумок подарки, как-то неестественно суетилась, приговаривая:
– Ничего, не пропадем! Не боись, Загорин. Сократят – пойдешь ко мне менеджером на базу.
Загорин терпеть не мог этих новомодных словечек типа «менеджер», но учтиво улыбался, отвечая: «Спасибо». И сразу же нарывался на отповедь со стороны Вики:
– Да перестань ты постоянно везде и всем говорить «спасибо»! Как попугай!
Здесь вступала в полемику дочь:
– Мама, а что плохого в этом слове? Это говорит о том, что наш папа интеллигентный человек!
– Это говорит о закомплексованности, – сердито парировала Вика. – Сейчас надо все успеть ухватить без всяких тебе «спасибо», время такое!
Загорин, чтобы прекратить спор, обращался к жене:
– Ну извини, Вика, больше не буду.
На что жена все еще раздраженно отвечала:
– «Извини» из той же серии, не время сейчас для извинений!
В последнее время Виктория изменилась. Она, как всегда, была красива, но стал резче проявляться ее хваткий характер, зачастую переходящий в цинизм.
Загорин давно подозревал, что жена ему изменяет, но они по молчаливому соглашению не касались этой темы. Однажды вечером он возвращался с прогулки по своему обычному маршруту, решив, что уж коли безработный, так хотя бы надо использовать время для прогулок. Иногда он брал с собой Надюшку. В этот раз дочь осталась дома – слушала кассету, которую завтра должна вернуть. Загорин не спеша подходил к своему дому. На углу стояла новенькая, отливающая серебром, машина. Он еще подумал, что, видимо, с третьего этажа жилец приобрел – говорили, что он преуспел в бизнесе. Каково же было удивление, когда из машины вышла Вика. Загорин резко остановился, как будто стукнулся лбом о стену. В это время жена наклонилась к сидящему в машине и явно поцеловала его. Загорин резко развернулся и пошел в противоположную сторону. Он не помнил, сколько времени тогда ходил. Когда пришел домой, Надюшка уже спала, жена смотрела телевизор. Стараясь, чтобы вопрос звучал небрежно, Загорин спросил:
– Ты давно пришла?
Ему так хотелось, чтобы она ответила правду или хотя бы полуправду. Ведь, в конце концов, ничего предосудительного нет, если ее подвез коллега по работе, и она в благодарность чмокнула его в щечку! Но Вика ответила:
– Не так давно, где-то час назад. Полчаса простояла на остановке, пока дождалась своего автобуса.
Ощущение у Загорина было, как у получившего окончательный диагноз больного. Пустоты в душе он не ощутил, теперь у него осталась одна дочь Надюшка. Навсегда, как когда-то сказала Вика. Жена тем временем, готовясь ко сну, сказала:
– Илюша, завтра у меня ответственный день. Я должна как следует отдохнуть. Ты ложись на диване.
– Кто бы сомневался! – криво ухмыльнулся про себя Загорин и молча пошел в ванную.
На второй день ему позвонил бывший сокурсник и коллега по теперь уже бывшей работе Юрка Самохин. Загорин давно ждал этого звонка с нетерпением.
– Горик, слушай! Все на мази! Живем! Зарегистрировали фирму, тебя берут главным. Я буду на подхвате, типа обеспечения заказов и прочее. Да заказы уже есть! Где-то через недельку приступим к работе!
– Юрок, подожди, сделай паузу. Заказы для сексшопов я разрабатывать не стану! Хватит с нас позора!
– Обижаешь, старик! Я их предупредил. Пока пойдет бытовая техника, а там, глядишь, вернемся к своей профессии. Хотя, признаться, расценки для сексшопов очень даже привлекательные. Но я отказался, я же тебя знаю! Ты подходи сейчас к заводу, там тебя встретит генеральный. Он, как узнал, что ты будешь у нас, сразу повеселел. Ну, давай, светило ты наше – до связи!
Загорин собрался и ушел на встречу. Через пару часов он, воспрянувший духом, возвратился домой. Была середина рабочего дня, но Вика и дочь почему-то оказались дома. В маленькой прихожей стояли два чемодана и сумка.
– Гости приехали, что ли? – подумал Загорин, заходя в комнату.
Дочь сидела на диване, держа на коленях Дыма. Лицо ее было заплаканным, нос покрасневший. Вика металась по квартире, что-то переставляла, что-то клала себе в сумочку, как будто куда опаздывала. Загорин непонимающе смотрел на обеих, затем спросил, что происходит.
– Вообще-то, я тебе написала записку, там все сказано. Короче, мы с Надей переезжаем в другой город. Школу она там закончит. Институтов там больше, чем здесь, – Вика нервно крошила на мелкие кусочки бумагу (видимо, записку) и продолжала:
– Поживем пока порознь, а там видно будет. Денег я тебе оставила на первое время, но если что – будем созваниваться, не чужие. Там у нас открылся филиал, я буду директором. Надеюсь, ты поймешь и не будешь препятствовать.
Загорин, дождавшись маленькой паузы, спросил:
– Ты едешь с Мясниковым?
Вика взвилась:
– Ну вот! Так я и знала! Кстати, не Мясников, а Масников! Пора бы уже запомнить! Почему ты мыслишь только в одном направлении? Почему ты не рассматриваешь вопрос шире?!
Инженер Загорин не знал, на какую ширину можно рассматривать этот вопрос, а потому молчал.
– И не спорь со мной, пожалуйста! Мне надоели твои постоянные подозрения и укоры! Да, да! Укоры! Ты думаешь, если молчишь, так я не вижу этого в твоих глазах? Надоело!
Загорин не вникал в смысл монолога Вики. В его голове крутилась банальная, заезженная фраза: «плата за предательство». Кажется, это название какого-то сериала. Он совсем было отвлекся от Викиных слов, но одна реплика вернула его к действительности:
– Дыма мы забираем с собой. Надьке на первых порах не так скучно будет. Я на прошлой неделе взяла для него справку у ветврача на всякий случай.
Загорин хотел было возразить, что коты не любят переездов, но Вика опять зачастила:
– Я же о тебе беспокоюсь. Ты, в конце концов, пойдешь на работу, тебе некогда будет возиться с Дымом!
Загорин по привычке произнес «спасибо» и хотел было добавить, что с Дымом никакой возни нету, но Вика покраснела и крикнула:
– Прекрати говорить «спасибо»! А если ты сейчас произнесешь «извини», я запущу в тебя этой вазой!
Он молча поднялся с дивана, прошел в другую комнату и закрылся. Его состояние было непонятное. Так он себя чувствовал один раз в жизни после того, когда они, новоиспеченные студенты, собрались на вечеринку отметить начало новой жизни. Помнится, из закуски была коробка зефира и почему-то пакет леденцов. А выпивка по тогдашнему их мнению была шикарная: высокие красивой формы бутылки с разноцветными тягучими ликерами. Кто-то решил быть поближе к народу и принес еще два бутыля разливного пива.
Утром после всего выпитого их новая жизнь казалась довольно мутной, и Загорин дал себе слово никогда не напиваться. Сейчас он так же ждал, когда его сознание придет в норму. Из комнаты, где были жена и дочь, послышался утробный голос кота. Потом раздраженный голос Вики:
