Но если приглядеться с другой стороны? Курбский — князь из перворядных. Он — Владимирович, а род их более знатный, чем род Даниловичей, волею судеб оказавшихся на престоле. Пусть он теперь служит царю, но не теряя родового достоинства. Ведь он сохранил родовые уделы, оставаясь одним из богатейших князей. И вообще, разве Андрей Курбский, видя, что творится вокруг трона, не понимал, по какой причине его отсылают подальше от Кремля, чтобы не мешал царю и его окружавшей своре куролесить. А он бы мог быть очень полезным советником доброты.
Короче говоря, как ни болела, всё же померла.
С охотой или без неё Курбский в скором времени вместе с Даниилом Адашевым повёл свежие полки в Ливонию и ранней весной был уже в Дерпте.
Дав отдых полкам и разобравшись с обстановкой, Андрей Курбский с Даниилом Адашевым и первыми воеводами полков, действовавших в Ливонии и вновь прибывших, определил тактический план всей весенне-летней операции. Главный удар наметили по Белому Камню, по пути овладев замком Фегефеер ревельского епископа. После этого разорить область Каскильскую, где благоденствовало множество замков орденских рыцарей.
Выступили на исходе мая, имея уже кое-какие сведения о силе неприятельских войск и том месте, где они находятся. Они вроде бы не настораживали, не понуждали готовиться к крупным боям, и в это не очень верилось ни Курбскому, ни Адашеву.
— Разведывать и разведывать, — твердил князь Курбский воеводам полков, хотя они сами вполне понимали, что вслепую двигаясь, можно попасть как кур в ощип.
Фегефеер взяли сравнительно легко. Подтащили как можно ближе стенобитные пушки к воротам. Полчаса непрерывного обстрела ворот тяжёлыми чугунными ядрами, и — путь открыт. Десятка два рыцарей попытались остановить в узком проходе под надвратной башней атакующих русских ратников, но те благоразумно не полезли в рукопашку, а постреляли рыцарей из рушниц и из подтянутой к месту боя пушки.
Пленён был сам епископ. Разграблен замок. Добыча ратная отправлена в Дерпт. Можно и вперёд, на Белый Камень, или, как его именовали рыцари — Виттенштейн. И тут лазутчики известили, что к замку спешит полутысячный отряд.
— Похоже, наёмники немцы, — докладывал гонец от лазутного дозора. — Зело спешат. Видно, прознали рыцари о нашем походе.
— Спасибо за своевременную весть, — поблагодарил гонца Андрей Курбский. — Пока оставайся при моей дружине.
Князь позвал Даниила Адашева и велел встретить отряд засадой. Языка при этом заполучить обязательно. Хорошо, если самого командира отряда пленить.
Адашев блестяще справился с заданием. Устроили засаду на лесном участке дороги совсем близко от замка, он, посчитав, что ратники, предвкушая скорый отдых за стенами замка, потеряют настороженность, велел двум касимовским татарам заарканить того, кто будет ехать впереди отряда, только после этого по его сигналу можно будет нападать.
Немцы хотя и шли на рысях, передовой дозор имели. Его решили пропустить, и он миновал засаду, ничего не заметив. А если нет сигнала опасности, чего же тогда опасаться? Перед лесом наёмники даже не перевели коней на шаг, и вот, когда весь отряд втянулся в лес, из подлеска змеями взвились петли конского волоса, и обе ловко захлестнули скакавшего впереди командира — дружно заговорили рушницы, мечебитцы, вначале пешие, затем и конные, укрывавшиеся в глубине леса, навалились на наёмников. Серьёзного сопротивления не получили: наёмники, они и есть — наёмники. Им к душе только деньги и лёгкие победы, а к смерти он не склонны относиться наплевательски: чего ради гибнуть в бою, если можно, сдавшись, перепродать себя новым воеводам, более удачливым и предусмотрительным. Наёмникам всё равно, за кого воевать, лишь бы платили деньги.
Не стал темнить и командир отряда наёмников.
— Да, о вашем выходе из Дерпта известно. Мы посланы оборонять замок епископа. Надеялись опередить вас.
— Какие ещё силы выставил орден?
— Прежний магистр Фирстенберг с девятью полками на дороге под самым Виттенштейном. С множеством пушек. Его трудно и даже невозможно победить ударом в лоб, но его можно обойти по болотам. Он не будет ждать со стороны болот удара. Я смогу проводить ваше войско болотистой низиной. Я знаю несколько проходимых дорог.
— Ишь ты! Быстро же изменил своим нанимателям.
— Я вынужден это сделать. У меня есть условие.
— Какое?
— Отпустите моих воинов, пленённых вами. Конечно, после того, как обходный манёвр позволит разбить Фирстенберга. Или заключите с нами свой договор. Мои воины храбры и послушны.
— Храбрость вашу мы уже испытали. Без неё обойдёмся. Отпустить же — отпустим.
Вот так, можно сказать, нежданно-негаданно появилась возможность одержать новую серьёзную победу, хотя путь к ней связан с немалым риском. У Фирстенберга девять полков, у Курбского — всего четыре. Но обходный манёвр многого стоит.
Распределил силы Курбский следующим образом: два полка без огневого наряда, только с рушницами, направлены болотистой низиной, два других он сам лично повёл по дороге к Белому Камню. Шёл медленно, основательно разведывая, как построил своё войско Фирстенберг. Получалось, в угоду тактическому замыслу: все силы расположены так, чтобы встретить русское войско на дороге, а со стороны болота нет ни закопов, ни тынов — не ждёт орденская рать оттуда никакого лиха.
Вызнав обо всём этом, Андрей Курбский поменял порядок атаки: первым не он будет налетать, а Даниил Адашев. Пусть перестраиваются полки для встречи с тыла (без сумятицы не обойдётся), тогда и введёт свои полки Курбский в сечу.
Гонец, вернувшийся от Адашева, доложил:
— Доволен воевода. Он сам хотел предложить подобное изменение.
— Вот и ладно тогда.
Вроде бы действительно всё шло ладно, только вот будто ступали по лезвию ножа. Ударь по полкам Адашева Фирстенберг первым, праздновал бы он лёгкую победу, и благо, что престарелый воевода, надеясь на свои девять полков, стоял бездвижно, ведя разведку только на дороге и ожидая подхода русского войска, очень, по его пониманию, худосочного. Болотистую низину он оставил полностью без своего внимания, оттого и получилось, что удар в спину для крупного орденского войска, оборонявшего подходы к Белому Камню, оказался совершенно неожиданным.
Взошла луна. Светло, почти как днём. Даниил решает воспользоваться этим благоволением Господа Бога — атаковать, не дожидаясь утра. Только дав немного передохнуть коням.
Такое решение было связано с немалым риском: Адашев намного опередил бы условленное время атаки, но слать главному воеводе гонца с сообщением о принятом им решении не было смысла, да и опасно в такой близости от полковых станов противника. Надежда у Адашева была лишь на то, что, услышав пальбу из рушниц — а немцы, возможно, даже пушки применят — полки Курбского поспешат к месту боя.
Без лишнего шума Даниил Адашев повёл пять тысяч детей боярских на главный стан орденского войска, остальные отряды, тоже по пяти тысяч, — на полковые вражеские станы. Силы, конечно, далеко не равные, и весь расчёт только на неожиданность.
