– Что там еще такое? – заподозрив неладное, вскочил Валерий Петрович.
– Бандит на дороге – в царских хоромах переполох, – объяснил прибауткой несущийся мимо только что обслуживавший их официант.
Дверь туалета не поддалась и снаружи. Из-за нее доносились хоровые крики.
– По-моему, это Димкин голос, – побежала к туалету Маша.
Остальные путешественники кинулись на всякий случай за ней.
– Навались, дружина добрая! – уже распоряжался возле сортира знакомый официант.
– Убийца! Бандит! – верещали за дверью.
В это время «дружина добрая» высадила совместными усилиями дверь. Димка выбрался первым. Женщину подхватили «братья в рясах».
– Притон порока! – орала она.
– Сужена-ряжена не обойдешь и на коне не объедешь, – цепко держал ее за руки официант-филолог.
– Пустите! – лягнула его ногой «сужена-ряжена».
– Судьба придет – по рукам свяжет, – ловко уворачиваясь, вещал официант. – Бойся не бойся, а року не миновать.
Путешественники вместе с Димой вернулись к столу.
– Как тебя в женский туалет угораздило? – возмущался Валерий Петрович.
– Поди разберись там в этих монахах, – пытался восстановить Дима потрепанную разъяренной дамой прическу.
– Ну, выбежал бы, – продолжал наставлять его Петькин отец.
– Я и хотел, – отозвался Дима. – Но от замка отломалась ручка.
– Пожалуй, Димочка, мы теперь тебя будем звать «ТТ», – сказала Маша.
– Я тебе что, пистолет? – пожал тот плечами.
Пистолет абсолютно тут ни при чем, – усмехнулась сестра. – «ТТ» – это сокращенно. А полностью – Туалетный Терминатор. Меньше чем за сутки целых два туалета.
– Действительно, рекорд Гиннеса! – воскликнул Игорь.
Димка, однако, не обратил на их шуточки никакого внимания. Он разглядывал «БМВ» по-прежнему стоящий за окном. К машине как раз подошел мужчина. Медлить больше было нельзя. Димка снова рванулся к выходу. Сбоку как раз приближался тот же официант-филолог. Он нес на соседний столик яичницу-глазунью «Паломник» и гордость харчевни – гороховую похлебку «Колокольный звон». Долговязый Димка задел плечом поднос. Гороховая похлебка водопадом обрушилась на Арнольдика. Коварный «Паломник» вылился и под ноги Диме. Заскользив на нем, он выехал головой вперед в распахнутую очередными посетителями дверь и растянулся на дороге.
– «БМВ»! – Димка слезящимися от боли глазами поглядел на шоссе.
Зеленая машина виднелась уже далеко впереди. Еще через мгновение она исчезла из виду.
Глава 5ВСТРЕЧА В СЕРГИЕВОМ ПОСАДЕ
– Что за гадость вы на меня вылили? – взвыл Арнольдик.
– Смола на татарине – Русь свободна, – припомнил официант-филолог древнерусских защитников крепостей. – Кстати, – добавил он, – придется вам заплатить за оба блюда. Ваш парень виноват.
– За что это еще платить? – возмутился Арнольдик. – Вы меня совершенно ошпарили! И еще я весь в этой липкой дряни с горохом, – брезгливо очищал он с головы, лица и одежды густую похлебку.
– Горе да беда – с кем ни была! – бодро откликнулся официант. – Не вкусив горького, не узнаешь и сладкого!
– Я вот тебе сейчас дам и горького, и сладкого! – вконец озверев, кинулся на него с кулаками Арнольд.
– Терпи горе: пей мед! – с поистине боксерской ловкостью парировал официант-филолог удары «потомственного интеллигента». – А грязь не сало, потер – оно и отстало.
– Без раны и зверя не убьешь! – с неожиданной точностью провел Арнольдик прямой удар в глаз официанту.
– Арнольд! – повис у него на плечах Петькин папа.
– Все в щепы да в дрова – не тужи голова! – продолжал размахивать кулаками Арнольдик.
– Делу время, потехе час! – повис на нем с другой стороны Владислав Андреевич.
– Они что, от этого монаха-филолога заразились? – в ужасе смотрела Маша на мужчин.
Тем временем два отца скрутили Арнольда. Официант-филолог приволок кастрюлю холодной воды, с помощью которой и охладил разгоряченную голову любимого зятя Ковровой-Водкиной. Тот как-то разом скис и забормотал извинения.
– Дружбу помни, а зло забывай, – велико душно ответил официант. – Хотите, похлебки гороховой принесу для подкрепления сил?
– Похлебки ему, по-моему, достаточно, – мудро заметил Владислав Андреевич. – Вы нам лучше счет принесите.
Официант, потирая глаз, удалился. Зато пришел главный виновник торжества.
– Дмитрий! – бурно его приветствовал Валерий Петрович. – Не будешь ли так любезен рассказать нам, какая муха тебя укусила? Чего ты на улицу бросился?
– Я… меня затошнило, – нашелся мальчик. – Продукты, наверное, несвежие.
– У меня, между прочим, тоже от этой поджарки изжога, – подтвердил Арнольдик.
– Какие вы нежные! – усмехнулся Валерий Петрович и вдруг несколько раз икнул. – По-моему, картофель был несколько пережаренный, – смущенно объяснил он.
– Надо было осаживать горькой настойкой «Веселый монах». – Владислав Андреевич чувствовал себя вполне бодро.
– Кому-то из нас придется дальше машину вести, – напомнил Петькин отец.
– А у меня язва. Мне пить нельзя, – вновь принялся ныть Арнольдик. – Теперь вообще полный ужас. От поджарки горит внутри. А от гороховой похлебки – снаружи. Очень вредная кухня в этой харчевне.
– Да-а, – разглядывала в это время Маша любимого брата. – Джинсы твои теперь можно не зашивать.
– А еще расстраивался: «Спиннинг! Спиннинг!» – глядя на Димку, захохотал Игорь.
О коварном поведении спиннинга теперь и впрямь можно было не вспоминать. На обоих коленях у Димы красовались две солидные дыры. Вдобавок над джинсами замечательно поработала яичница-глазунья «Паломник».
– Ноги целы, и ладно, – махнул рукой Дима. – Валерий Петрович, дайте ключи от автобуса. Я переоденусь.
– Я с тобой, – вызвался Игорь. – А то еще Аскер что-нибудь выкинет.
– Да уж, – мрачно проговорил Дима. – Тогда давай вместе. На ближайшее время с меня приключений хватит.
– С нас тоже, – протянул Валерий Петрович ключи.
Он как раз был погружен в изучение счета, где рукой официанта-филолога было, в числе прочего, вписано: «Глаз – 50 тысяч. Оскорбление личности – 25 тысяч».
– Слушай, Валера, – в свою очередь склонился над счетом Владислав Андреевич, – надо скорее платить и сматываться. А то как бы этот «монах» с целью дальнейшего извлечения чаевых нам не подставил другую щеку, то есть другой глаз.
– Совершенно с тобой согласен. – Петькин отец принялся отсчитывать деньги.
