— Не знаю, кто мог это сделать. Уверяю тебя, здесь нечасто вторгаются в личную жизнь.
Она пожала плечами.
— Неужели это так важно? Ты ведь можешь позвонить в газету и попросить их все уточнить в завтрашнем номере.
Он покачал головой.
— Ты не понимаешь. В течение двадцати пяти лет многие жители Люфтхании мечтали о возвращении твоей семьи на трон. Теперь, когда все узнали о том, что произошло, боюсь, эту историю будет не так-то легко скрыть. Особенно когда она окажется правдой.
Эми вздохнула. Она больше не собиралась спорить на эту тему.
— Но ты наверняка решил, как поступить, если пресса узнает о моем приезде. Я все-таки не понимаю, почему это так важно.
— Потому что теперь тебя ждут. Теперь твой народ хочет тебя увидеть, хочет, чтобы ты к нему обратилась. Они хотят подтверждения того, что ты останешься в Люфтхании.
— Но этого может и не случиться!
Он развел руками.
— Теперь ты понимаешь, в чем проблема.
Она это поняла.
— Как по-твоему, ты или даже я можем заявить напрямую журналисту, который написал статью, что все это ошибка?
— Я не собираюсь говорить, что это ошибка. — Он подошел к окну. — В жизни я совершил много ошибок и раскаиваюсь в них, но только не сейчас. Это не ошибка.
Она достаточно хорошо успела узнать Вилли, чтобы ему поверить. Он не станет выступать с публичным заявлением и утверждать, что она — не принцесса Амелия.
Она даже понимала, какая может возникнуть проблема, если это произойдет раньше, чем результаты анализа подтвердят или опровергнут подобное утверждение. Возможно — даже она была готова это признать, — результаты окажутся положительными.
В таком случае… в таком случае Эми не знала, что ей делать. Она даже не могла себе позволить об этом подумать, до поры до времени. Она хотела — нет, ей было необходимо — приготовиться к худшему. А худшее настанет, если после всего этого выяснится, что она не из Люфтхании. Что она в результате так и останется безымянной сиротой.
— Когда получат результаты анализа? — спросила она.
Он пожал плечами.
— Я просил их поторопиться. Может быть, в течение недели.
А когда состоится зимний бал? Ведь это первое событие при дворе, во время которого ее титул станут обсуждать публично. Оставалось шесть дней. А до тех пор пусть думают все что угодно.
— Значит, нам просто следует подождать, — сказала она.
Он посмотрел на нее и рассмеялся.
— Что в этом смешного?
— Неужели ты до сих пор не понимаешь, как важно твое присутствие в Люфтхании?
— Пока что в нем нет ничего важного, — возразила она.
— С этого момента, — сказал он, пытаясь говорить спокойно, — результаты анализа больше не имеют значения. По крайней мере для жителей Люфтхании. Твоя фотография появилась на первой странице газеты. Кстати, на ней ты так похожа на свою мать, что в ошибку никто не поверит.
Один из обитателей дворца подтвердил, что ты и есть пропавшая принцесса Амелия. — Он перевел дух. — Здесь ничего не поделаешь.
— То есть?.. — У Эми появилось зловещее предчувствие. Он явно намекал на то, что дальнейшие события без ее участия не обойдутся.
— То есть все ждут, что ты поведешь себя как принцесса. С настоящей минуты.
— Но я не могу! — Что за нелепая мысль, подумала Эми. Она чуть не лишилась дара речи. — Я не могу быть принцессой, просто потому что так решили газеты. — Она всплеснула руками. — Неужели нельзя сообщить прессе, что результаты анализа крови еще не получены?
— Чтобы усомнились в законности твоего происхождения? — Он усмехнулся. — Когда тебя официально поздравят с возвращением в Люфтханию — а так оно и будет, — никто не должен ни в чем сомневаться. Ни в коей мере.
— Хорошо, я все понимаю. Но, может быть, лучше промолчать? Мне же не обязательно появляться на людях раньше, чем, к примеру, через неделю, когда состоится зимний бал. Я могу оставаться просто тихой, таинственной гостьей.
Вилли повернулся и щелкнул пальцами.
— Вот именно! Ты гений.
— Нет, я не…
Он взглядом заставил ее замолчать, но его глаза смеялись.
— Я прикажу Францу объявить, что ты впервые появишься на людях только во время бала. К тому времени и ты, и все желающие получат точные доказательства. — Он кивнул с довольным видом. — Это именно то, что надо.
Эми ответила не сразу. Если результаты анализа крови окажутся положительными и если она действительно пропавшая принцесса Амелия, то у нее и вправду появятся обязанности перед страной.
Не так ли?
Эми была озадачена. Она не может просто отвернуться от Люфтхании.
Или от Вилли.
Он с таким трудом ее нашел. Проделал такую работу. И при этом заботился лишь о благе своего народа. Его отречение от трона истинно самоотверженный поступок. Эми не допускала даже мысли о том, что сможет заставить его не отказываться от короны.
Но она и сама боялась этой ответственности. Конечно, в Дентитауне казалось, что титул принцессы полон романтики. Но, приехав в Люфтханию, Эми поняла, что вместе с титулом примет огромную ответственность.
К тому же, если она и есть принцесса Амелия, других наследников не существует. Она не может отречься от престола в пользу младшего брата или сестры, или кузенов, или кого-то еще.
А если она отречется и наследовать придется Вилли, он будет вынужден отказаться от своей мечты.
— Допустим, ты прав, — медленно произнесла она. — Что тогда?
Он принял удивленный вид.
— В чем я прав? Насчет тебя?
Эми только кивнула.
Он улыбнулся.
— Значит, ты начинаешь меня понимать.
— Нет, — быстро возразила она. — Нет, я просто интересуюсь с теоретической точки зрения. Что произойдет, если я… или кто-нибудь еще… окажется пропавшей принцессой?
— Будет проведена коронация. Вся Люфтхания будет праздновать и ликовать. И, честно говоря, средства массовой информации могут проявить некоторое внимание.
— Но что же именно произойдет? Ты просто выйдешь на городскую площадь и объявишь, что в стране правит новый монарх? Или будет что-то еще?
Он улыбнулся.
— Об этом объявят во дворце. Так же, как о моем отречении. Тебя официально представят как принцессу, и ты водворишься на троне. Тебе назначат личного секретаря, который позаботится о твоих появлениях в обществе и занятиях благотворительностью. Потом, — сказал он, пожимая плечами, — ты можешь заниматься, чем захочешь.
Она кивнула с задумчивым видом.
