Хэнк твердо положил руку ему на плечо.
— Далеко она не могла уйти.
С перекошенным от ярости лицом Мартин резко вывернулся из-под его руки.
— Проклятие! Это вы во всем виноваты!
— Думай, что говоришь, сынок. — Хэнк произнес это спокойно, но уверенно.
— Я вам не сынок! — презрительно сощурившись, с ненавистью воскликнул Мартин.
— Пожалуй, нет. Но все равно придержи язык. — Хэнк повернулся к Карли. — Голубка, слетай в курятник — может, она решила набрать еще яиц.
— Хорошо. — Девочка сорвалась было с места, но Мартин удержал ее.
— Стой здесь, Карли! — выпалил он и вызывающе уставился на Хэнка. — Не смейте ее посылать! Хотите, чтобы она тоже пропала?
— Ребекка никуда не пропала, — убежденно возразила Ниса. — Нас тут много, и мы не дадим ей потеряться.
— Мисс Ниса, давайте я схожу в курятник вместе с Карли, — предложила Нелл.
— Не она главная в нашей семье, Нелл. За вас отвечаю я! — Казалось, гнев Мартина нарастал с каждой минутой.
Такер взял за руку Томаса.
— Пошли поглядим на дороге — может, она решила погулять там.
— Не ходи с ним, Томас! — взвизгнул Мартин.
— Довольно, Мартин. — Ниса шагнула к подростку. — Чем дольше мы будем спорить…
— Замолчите!!!
— Нет, это ты сбавь обороты, — встал рядом с Нисой Хэнк. Он явно старался тщательно взвешивать каждое слово: — Возьми себя в руки, Мартин. Сейчас разговор не о тебе, а о Ребекке. Мы отправляемся на поиски. Ты можешь быть вместе со всеми, а можешь упиваться жалостью к себе. Но прежде, чем сядем обедать, ты извинишься перед мисс Нисой.
— Все в порядке, Хэнк. — Второе место после беспокойства о малышке, в мыслях Нисы занимало эмоциональное состояние Мартина.
— Нет, не все, Ниса. — Хэнк холодно посмотрел на Мартина. — Если у ребенка нет родителей, то это еще не означает, что у него нет головы.
Круто развернувшись, Мартин бросился к сенному сараю.
Нелл и Карли, держась за руки, побежали в сторону курятника, а Такер с Томасом устремились к дороге.
— Теперь мы упустили и второго ребенка, — прошептала Ниса.
— Мы никого не упустили.
— Сейчас с Мартином ты перегнул палку.
— Я смотрю на это иначе. У парня отказали тормоза. Надо дать ему это понять и научить отвечать за свои поступки.
— Я вовсе не обиделась.
— А зря. Разве ты не хочешь показать им, что уважение должно быть обоюдным? Научить ответственности?
— Я стараюсь сделать их жизнь более осмысленной и разнообразной. — Она повернулась, чтобы бежать вслед за другими. — Мне надо искать Ребекку.
Хэнк остановил ее, удержав за запястье.
— Ребекку ищут восемь человек. И они ее найдут. А мы должны определиться с правилами игры.
— Все, по-моему, и так ясно. — Она посмотрела ему прямо в глаза. — Ты — организационный спонсор. Ты предоставляешь свой участок и животных. А я обеспечиваю личное руководство.
— Так мне не позволено наставлять их и служить личным примером?
— Ты им не отец.
— Но и ты не мать.
— Мартин был встревожен и возбужден. Его требовалось успокоить, вернуть ему уверенность, а не отчитывать.
— Он должен научиться владеть своими чувствами. — Хэнк осторожно провел кончиками пальцев по ее щеке. — Это подростковый максимализм, Ниса. Я отнесся к мальчику не лучше и не хуже, чем отнесся бы к собственному сыну. Что тебя так напугало?
— А то, что он — не твой сын, и эта ссора лишь увеличит пропасть между вами. А Хэдвеи и без того слишком часто чувствуют себя отверженными.
— Ты убедишься, что я справедливый человек. — Он разжал руку на ее запястье, но пальцы скользнули вниз, переплелись с ее пальцами. — Испытай меня. Дай мне возможность сблизиться с ними, дай им почувствовать меня своим.
— Чтобы потом, когда настанет пора расставаться, это разбило им сердца?
— В жизни бывает все. Я не могу давать пустых обещаний, Ниса.
— Тогда не бери на себя роль отца. Животных будет вполне достаточно.
Челюсти Хэнка судорожно сжались, желваки заходили на щеках, а взгляд из оживленного сделался скучным и непроницаемым. Он повернулся и зашагал к сараю.
Ниса бросилась следом. Неужели Мартин, а потом и она сама провалили проект? Она никогда не простит себе, если из-за нее Хэдвеи лишатся чудесной возможности бывать на ранчо. Но как она может допустить, чтобы Хэнк стал для них чем-то большим, чем просто спонсор? Он сам признал, что созрел для того, чтобы обзавестись собственной семьей. Собственными детьми. И что тогда будет с Хэдвеями?
Она увидела, как Хэнк остановился в дверях сарая. Обернувшись к ней, поманил одной рукой, а палец другой поднес к губам. Тревога уступила место любопытству.
Глаза ее не сразу привыкли к полумраку сарая. А когда привыкли, она увидела Мартина, который, прислонясь к перегородке стойла, пристально смотрел в глубину помещения.
Проследив за его взглядом, Ниса разглядела спящую на сене Ребекку. Рыжая кошка и ее котята, словно защищая девочку, свернулись клубочками вокруг нее.
— Я никогда не видел, чтобы он спала так спокойно, — печально прошептал Мартин.
— Выходит, никчемные животные все же могут принести какую-то пользу, — ровным голосом заметил Хэнк.
Мартин ничего не ответил, но по тому, как он поспешно смахнул что-то с глаз, Ниса поняла: он не остался равнодушным.
— Я побуду с ней, пока вы обедаете, — вызвалась она. — Если только ты не думаешь, что ей будет лучше с тобой.
— Нет… она вам доверяет. — Мальчик бросил быстрый взгляд на Хэнка, потом снова перевел на Нису. — Мне жаль, что я на вас тогда…
Это было просьбой об извинении.
Ниса взглянула на Хэнка, чтобы понять, согласен ли он удовлетвориться этим, но Хэнк не смотрел на нее.
— Пойду скажу остальным, что все в порядке, — бросил он, поворачиваясь.
— Я очень испугался, — признался Мартин, как только Хэнк вышел.
— Я знаю.
— У вас есть братья или сестры?
— Нет.
— Тогда вам не понять. Для меня нет ничего дороже, чем они.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Вечером Хэнк обнаружил у себя папку с бумагами из агентства, которые Ниса забыла у него на ранчо. Он забрался в свой грузовичок и покатил в Холи-Маунт. Ведь он не увидит ее до вторника, а им надо утрясти некоторые разногласия, назревшие днем.
Невозможно было отрицать физическое влечение, которое Хэнк испытывал к Нисе. Когда она находилась поблизости, он чувствовал в воздухе между ними электрический разряд. И боль, когда ее рядом не было. Воспоминания о ее нежной, хрупкой красоте не давали ему уснуть, а по утрам он чувствовал себя неудовлетворенным, словно что-то важное осталось невыполненным.
