Преувеличение о ящике вина было небольшим. Он и в самом деле приволок с дюжину бутылок шампанского. В другой его руке она увидела розы Иохима, которые она оставила в каюте (еще совсем свежие). Поймав ее взгляд, Василий покачал головой.
– Возложила рановато. Где пятый?
Женя, засияв, забрала цветы и опустила их в вазу к тому, пятому, который вынула из букета, когда сходила на берег. Полюбовавшись букетом, Женя впорхнула в прихожую, заставила Василия раздеться и потащила его обратно в комнату за раскладной стол, который был уже выставлен ею на свободную площадь.
– Я забыл спросить, любишь ли ты шампанское, – волоча сумку, спросил Василий.
– Обожаю! – без колебаний заявила Женя. – Только я не уверена, что мы все это осилим.
– Так у нас же целая жизнь впереди, – ответил Василий, и Женя снова замерла от его слов.
Потом спохватилась.
– Ты же у меня, наверное, голодный. Я запекла фаршированного судака…Ты ведь любишь рыбу.
Василий с удовольствием потянул носом.
– Уже чувствую. Аромат обалденный…А ты-то откуда знаешь?
– Я знаю больше, чем ты думаешь, – засияла Женька.
За столом возникла, было, дискуссия, с чего начать. То ли с шампанского, а потом уже судак и снова шампанское, но уже с фруктами, или сначала рыбу, а затем…Но, наверное, оттого, что слишком долго смотрели друг другу в глаза ужин начался с другого конца. Диван грохнул, распавшись, и одежды полетели в разные стороны. Трехсуточная выдержка пошла на пользу. Обычно управлявшая собой и находившая особую прелесть в сдержанной инициативе Женя на этот раз сорвалась, неожиданным движением бросила Василия на спину и плашмя кинулась на него…
По настоящему оценила Женя шампанское, когда организм в блаженной усталости и жажде востребовал этот напиток. Бутылка была вынута из морозильника, где успела «задубеть», пока они познавали запредельные радости. Женя жадно хватала жгучее, взрывающееся во рту колючими иголочками вино и блаженно жмурилась. Что было сегодня? Еще одна ступенька вверх? Не слишком ли уже высоко? Риск сорваться становится уже смертельным. Внизу, считай, пропасть. Падение будет стоить жизни, да в этот вечер нисколько и не верилось в такую катастрофу. Крепкий улыбчивый мужчина, что лежал рядом с ней создавал ощущение надежности, вечности, неприступной крепости. Он как волнорез проложит фарватер к сказочному острову, где они будут жить вечно…Ведь он же так сказал. Или почти так…
– Ты у меня просто львица, – пробормотал Василий, медленно проводя ладонями по взмокшим, все еще подрагивающим от возбуждения ягодицам своей наездницы…
Уснула Женя только под утро и проспала тот момент, когда Василий ушел. На прикроватной тумбочке она прочла одно лишь слово «Позвоню». От вчерашней эйфории не осталось и следа.
Забравшись обратно в постель, Женя попыталась уснуть еще раз, но из опасения, что может не услышать телефонного или дверного звонка отказалась от этой затеи. Потом вскочила, принесла с полки телефон и поставила на прикроватную тумбочку. Вдруг и в самом деле задремлет…В дверном замке неожиданно заскрежетал ключ и в квартире, совсем уж не к месту и ни ко времени, нарисовалась мамаша. Похоже, уже навеселе.
– Явление…, – задохнулась Женя. – Что, уже вылечилась?!
Родительница махнула рукой.
– Что там лежать без толку. Какое там лечение? Таблетки я и дома пить могу. Боролись за платную медицину. Дураки, вроде меня. Лечение будет лучше! Как же! Цены выше, а в больнице даже туалетной бумаги нет, задницу вытереть, тапки надо приносить свои, кормят только чтобы сдохли все не в один день …
Маманя оглядела комнату и округлила глаза.
– Что это у тебя здесь, банкет или свадьба была?
– Еще не кончилась, – ответила Женя.
Алла Ивановна подошла к кровати и сунула, было, нос в записку, но Женя вовремя переместила ее под подушку.
– Иди выпей там, на кухне шампанского, тебе как раз в тему, умирающая…
Алла Ивановна взъерошилась.
– Да ты что, родную мать в алкоголички записываешь?! Все, завязано.
Женя криво усмехнулась, но промолчала.
– Не веришь! – констатировала мамаша.
– Да что тут темнить! – не выдержала на этот раз дочь.
– Ты и из больницы то слиняла, потому что там не разгуляешься. И как ты меня-то умудрилась произвести на свет… Наверное, тоже по пьянке. Потому дурой и выросла.
– Что ты мать с утра облаиваешь? Если у тебя что-то не стыкуется, я тут причем? – взвилась родительница. – Пили, вижу, вместе, а в постели одна? Что, у него не стоит?
– Закрой рот, – устало притормозила ее Евгения. – Иди на кухню, там еды навалом.
Мамаша, не дожидаясь повторного предложения, двинулась по указанному адресу.
– Кто у тебя тут был? – раздался ее голос уже оттуда.
– Любовник, – отрезала Женя.
– Ну, это-то видно. Сколько шампанского. Счастливая.
– Счастья полные штаны, особенно с твоим приходом, – огрызнулась Женя.
– Ну, какая ты у меня грубиянка, – укоризненно промурлыкала мамаша, по неосторожности звякнув горлышком бутылки о край стакана. Поняв, что конспирация нарушилась, добавила:
– Я только один глоточек. Во рту все пересохло… от этих чертовых таблеток. Да и вся задница как решето…
Женя вздохнула. Ее не больно тревожили проблемы родительницы. Можно было ее совсем не замечать, но своим появлением она всегда добавляла проблем ей…
Василий, как она знала, жил в своей квартире не один. С престарелой матерью. Куда им податься, в случае чего? Хотя уже и сомнения берут, что этот случай вообще представится…
– Ты надолго домой? – с надеждой спросила она.
Мать высунулась из кухни.
– Как это… надолго? Совсем.
– Если мне позвонят, сможешь ты слинять, куда-нибудь, часа на два. К своим подругам, собутыльникам.
Родительница ухмыльнулась.
– Что у любовника и угла своего нет?
– Не знаю.
– Бомж что ли? Звать то хоть как, знаешь?
– Слушай, это ты таскаешь сюда с помойки кого попало. Нет, не из ваших.
– И это на мать то!..
– Такая мать доброго слова не стоит, – воткнула последнюю шпильку Женя и, заметив, как краснеет лицо родимой, нехотя перевела стрелку на другой путь.
– Ладно, успокойся, ответь только, сможешь ты нас оставить?
Мамаша быстро и торжествующе выбросила руку с плотно сжатой фигой в сторону дочери.
– Вот тебе ответ! Даже не подумаю.
Женя вздохнула. Черт с ней! Только бы Василий не потерялся! А там они найдут, куда податься. Может быть, у него есть какие-то варианты. В конце концов, чья это забота, как не мужчины?! Непонятно только, куда он исчез. Ночью, он как будто бы говорил о какой-то комиссии, которая должна что-то решать. Почему же ни разу не набрал ее номера? Не в каталажку же его посадили. Но он же сказал, вот здесь, посреди этой комнаты, что у них вся жизнь впереди!..Да, она, возможно и впереди, но протекать может раздельно! В два рукава. Может быть, его уверения о том, что у него нет женщины – сказки? Обычные сказки прожженного ловеласа. Очень сомнительно, что память о шведке его до сих пор держит. И сейчас какая-нибудь Ксюша или Нюша ублажают любвеобильного мореплавателя по полной программе, а она тут сходит с ума!
