Она почувствовала, как теплая ладонь Гарретта легла на ее руку.
– Гарретт, пожалуйста, объясни мне, что случилось?
– Думаю, что мне следует все рассказать, – предложил Джейс.
– Рассказать что?
– Я встречался с твоими приемными родителями, Эйли.
– Ты встречался с моими родителями? – переспросила Эйли, отказываясь что-либо понимать. – Но зачем?..
– Я близнец.
– Отлично, но при чем тут мои родители?
– Я твой брат-близнец, Эйли.
– Что? – вскрикнула Эйли, вскочив с дивана. – Что он говорит, Гарретт? Это просто безумие! – Она посмотрела на Гарретта в надежде получить объяснения. – Я не могу быть в родстве с Джейсом. Я единственный ребенок! Единственный, понимаешь? У меня не может быть никакого близнеца! – кричала Эйли срывающимся голосом.
Джейс встал с дивана и подошел к Эйли.
– Я не знаю, почему в твоем свидетельстве о рождении написано, что ты единственный ребенок. У тебя есть брат-близнец. Это я. – Он достал из кармана рубашки сложенный листок. – Вот, посмотри, это мое свидетельство о рождении. Прочти.
Она взяла листок в дрожащие руки, стала читать. Дата рождения. Время. Название роддома. Все совпадало! Все – кроме имен родителей. Но даже с этим бесспорным доказательством Эйли не могла поверить.
– Нет, – шептала она, мотая головой, – нет, ты не можешь быть моим братом. Это невозможно.
Джейс забрал у нее из рук свидетельство и положил обратно в нагрудный карман.
– Я твой брат, Эйли. Понимаю, как сложно тебе сейчас в это поверить, но это так. Я действительно твой брат.
– Я ничего не понимаю, – обратилась она к Гарретту. – Ты все знал?
Виноватое выражение лица Гарретта было ответом на ее вопрос.
– Но как? – недоумевала Эйли. – Почему?
– Моя мачеха – твоя родная мать, – ответил Гарретт.
Эйли побледнела. Чувствуя, как комок подступает к горлу, она сорвалась с места и побежала. Джейс рванулся было за ней, но Гарретт остановил, его.
– Нет. Позволь мне с ней поговорить. Я единственный, кто в ответе за все это.
– Хорошо, – ответил Джейс. – Но она не уйдет отсюда, пока не узнает всю правду.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Поездка с Эйли домой оказалась настоящим испытанием. Она сидела с опущенными плечами, отвернувшись к окну, за всю дорогу не проронив ни слова. Гарретт в полном отчаянии пытался придумать выход из ситуации, но, чем больше думал, тем отчетливей понимал, что выхода нет. А самым ужасным было осознание того, что во всем был виноват только он, и никто больше.
Как только они вошли в дом, Эйли направилась в спальню и начала собирать вещи. Гарретт подошел к ней и положил руку ей на плечо.
– Эйли, пожалуйста, позволь мне объяснить. Она отдернула плечо и повернулась к нему:
– Конечно, объясняй! Мне кажется, я заслужила хотя бы объяснение.
Он взял ее руку в свою.
– Давай присядем.
– Я не хочу садиться, – отрезала Эйли и отступила на шаг.
– Хорошо. Давай будем говорить стоя. Прежде всего, позволь мне сказать, что мне, правда, очень жаль. Я не думал, что все повернется именно так. Я не хотел сделать тебе больно. Нет, – поправился он, – я хотел сделать тебе больно.
Эйли отпрянула, как будто он толкнул ее. Гарретт попытался обнять ее.
– Эйли, пожалуйста!
Она отступила назад.
– Нет. Не трогай меня! – крикнула Эйли, глотая слезы. – Ты все знал. Все это время ты все знал. Знал все про меня, про моих родителей, про то, что меня удочерили. Ты знал, что твоя мачеха – моя родная мать, что Джейс – мой родной брат. Все знал и не сказал ни слова. Ты говорил мне, что приехал в Остин выбирать участок земли. Почему, Гарретт? Почему ты лгал мне?
– Я не лгал. Я действительно искал участок.
– Как удобно, – усмехнулась Эйли. – Раз уж приехал в Остин, почему бы не заглянуть к дочери своей мачехи и не соблазнить ее?
– Это не так. Ты же прекрасно знаешь, что это не так! – Осознав, что он перешел на крик, Гарретт отступил на шаг и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Через несколько секунд он продолжил: – Я не сказал тебе, кто я, потому что боялся, что ты откажешься со мной разговаривать. Решил, что если я сначала познакомлюсь с тобой поближе, то потом смогу убедить тебя познакомиться с матерью, поговорить с ней.
– Убедить?! – переспросила Эйли срывающимся голосом. – Да я всю свою жизнь мечтала встретиться со своей матерью! Мечтала о том, что однажды они с отцом поймут, что совершили ошибку, и заберут меня обратно к себе. Тебе не пришлось бы убеждать меня. Тебе нужно было просто попросить…
Тяжело вздыхая, Гарретт присел на край кровати и закрыл лицо руками.
– Я не знал этого. Никто из нас не знал. Когда мама с Эдди приезжали к Моранам в надежде найти тебя, твои приемные родители сказали, что ты не хочешь иметь с нашей семьей ничего общего. Они сказали, что ты хочешь, чтобы мы просто оставили тебя в покое. – Гарретт поднял голову, чтобы посмотреть на Эйли. – Я ненавидел тебя за это. За то, что ты причиняешь такую боль моей мачехе. Эдди и Джейс все равно собирались найти тебя любыми способами, но Барбара не разрешила им делать этого. Она заставила их пообещать ей, что они будут уважать твое желание. Вот поэтому я и приехал к тебе.
– Ты спал со мной! – бросила Эйли. – Как ты мог каждый раз ложиться в кровать со мной и при этом не сказать мне, кто ты и зачем приехал? Не сказать мне, что ты знаешь моего брата и мою мать?
Гарретт встретил ее взгляд молча. Больше всего на свете он хотел сейчас повернуть время назад и еще тогда, при первой их встрече, сказать ей всю правду. Теперь же никакие слова, никакие извинения не могли заставить Эйли простить его.
Она отвернулась и снова начала кидать вещи в чемодан.
– Я уезжаю домой, – спокойно сказала Эйли.
– Ты не можешь!
Она рассмеялась так горько, что Гарретт почувствовал, как комок подступил к горлу.
– Да, действительно! Не могу, у меня ведь теперь нет дома.
– Это не то, что я имел в виду… Для тебя небезопасно сейчас возвращаться туда.
– Хорошо, – ответила она, застегивая молнию. – Тогда я поеду к Трейси. – Она повесила сумку на плечо и направилась к двери. – Там я, по крайней мере, в безопасности. Кто бы ни желал тебя убить, он вряд ли сообразит искать меня там. И еще я забираю машину, которую мы взяли в прокат. В любом случае она оформлена на мое имя. А вы, Мистер Миллиардер, можете возвращаться на чем хотите.
Гарретт стоял посередине спальни, понимая, что не имеет никакого права просить ее остаться и что вряд ли какие-то слова смогут изменить ситуацию.
