Книга Сорняк - Андрей Буянов

Пешая прогулка по степи совсем не то же самое, что путешествия через непролазные леса, но и легкой её назвать никак нельзя. Это только с виду, в особенности с возвышенности, степь плоская как стол. В реальности всё намного прозаичнее. Степь изобилует множеством мелких промоин и балок, куда стекают излишки воды в периоды дождей, бьют родники в период засухи и зачастую скапливается всякий растительный, а иногда и животный хлам. Это ровное с виду пространство имеет множество мелких кочек и норок грызунов, попав в которые, можно запросто сломать ногу. Но самое главное: всё это сплошным ковром поросло густым слоем многолетней травы высотой местами по пояс, которая так аккуратно сглаживает все неровности рельефа, а заодно и прикрывает от глаз. Поэтому когда бежишь по степи, надо обязательно поглядывать под ноги. Как и в небо, и по сторонам. В небо – потому как отсутствие птиц может о многом рассказать. А по сторонам – чтобы ненароком не попасться кому-либо крупному или злому на клык или рог.

Все это Миша прекрасно понимал, держась на расстоянии метров пяти-семи от охотника, уверенно выдерживавшего направления на запад. Не понимал он одного: зачем бежать? Зачем не спеша бежать, если почти с такой же скоростью можно идти широким шагом? К сожалению, Таука этого не воспринимал и не понимал. Он твердо знал, что по степи надо передвигаться именно так, и если случится необходимость, то ускорить темп. Так он бежал от преследователей, так ходили по степи его предки. И как понял Мишка, от канона он отступать не собирался.

А вот для самого Миши такая манера передвижения была несколько в новинку. Нельзя сказать, что он от неё особо страдал, разве что только поначалу, затем втянулся. Но по глубокому убеждению, считал, что быстрая ходьба гораздо лучше экономит силы, чем даже медленный бег. Вообще же пришлось довольно тяжело. Двигались они с рассвета и до заката, без остановок, за это время с него сошло (хрен его разберёт!) сколько потов, и, в конце концов, Мишка плюнул на всё и тупо перешёл на шаг, отстав от охотника. Тот через некоторое время вернулся, посмотрел удивленно на Мишины трудности, и, жестом показав разбивать лагерь, снова убежал в степь.

Уговаривать Мишку долго не пришлось. Он быстро сбросил короб, положил на землю опостылевшее ему при беге копьё, и стал вырезать в дёрне место под костерок. Дров они, разумеется, с собой не потащили, поэтому палить его предстояло из сухой травы, веток мелкого кустарника, что встречается почти повсеместно. Прогорает такой костерок довольно быстро, зато жарко и создает ощущение дома и уюта. Но самое главное – запах дыма очень хорошо отпугивает всякое зверье: что хищное, что травоядное. Потому как быть затоптанным стадом быков удовольствие из разряда «лучше не пробовать». Во всяком случае, не более приятное, чем попасться в лапы четвероногому хищнику. Существовала, правда, вероятность привлечь запахом дыма хищников двуногих, но их сейчас в степи, как Мишка понял, не то чтобы и много. Не тот сезон…

Охотник вернулся, когда прогорала уже третья закладка дров. На спине он нёс тушку какого-то мелкого копытного. Широко улыбнулся, присаживаясь к костру и демонстрируя трофей. Затем, орудуя кремневым ножом, споро разделал тушку, достал печень, разделил пополам и, протянув половину Мишке, впился в свою зубами.

Мишка держал в руках тёмно-красную, ещё теплую печёнку и испытывал двойственные чувства. В нем сейчас боролись, с одной стороны, брезгливость, с другой – голод: не ел с самого утра ничего. А пока поджарится мясо, ещё надо дождаться… И, глядя, как Таука аппетитно чавкает своей половинкой, голод победил. Миша, стараясь не дышать, откусил кусок и осторожно стал пережёвывать. К удивлению, вкус был вполне терпим, более того – чем-то даже приятен. Во всяком случае, есть было вполне можно. Как-то так незаметно кусок и кончился…

Мишка протёр руки пучком сухой травы и бросил его в костёр. Тот на мгновения расцвел новыми лепестками пламени, но быстро унялся – трава прогорела. Вокруг костра на веточках уже румянились нарезанные тонкими ломтиками кусочки мяса. А более крупные куски филейной части охотник завернул в принесённые с собой лопухи и сейчас старательно обмазывал их землей, вперемешку с суглинком и золой. Часть таких «камешков» уже была выложена вокруг и медленно прокаливалась от пламени костерка. Миша отошел в сторону, вытащил медный кинжал, нарезал им ещё сухой травы. Потом сходил до ближайшего кустика, метров шесть в сторону, нарубил веточек. Собрал всё это в пучки, отнёс к месту привала. Таука как раз закончил выкладывать обмазанное землей мясо и подбросил очередную порцию сушняка. Ждать пришлось долго, и тут Мишка понял преимущество кизяка. В степи, где в качестве растительных дров использовать относительно свободно можно только вот такой растительный хлам, энергоэффективность сухого коровьего дерьма трудно недооценить. Как ни прискорбно и ни гигиенично, но факт.

Затвердевшие и не расколовшиеся комки с мясом подпихнули вниз костра, оставили до утра, присыпав углями и золой. Те, что потрескались, кипя изнутри и разбрызгивая вокруг бульон, достали древками копий и топором… Ели уже почти в темноте при тусклом свете догорающего костерка, запивали водой из бурдюка, которую пополнили по пути в небольшой балке.