Она покачала головой.
— Я знаю. Но избавиться от чувства вины трудно.
— Но ты можешь. Ради Дилана и ради себя. Ты должна научиться снова быть той, прежней, естественной. И позволить Дилану быть самим собой.
Бекки подозревала, что он прав, но страх был сильнее доводов разума.
Джетт слегка отступил и пристально поглядел в ее лицо. Она ощущала, что творится в его голове. Каждый момент, проведенный в такой близости с ним, все больше подтверждал, что Джетт беспокоится о ней. И это были опасные мысли.
— Я действительно должна идти.
— Нет. Еще нет. Ты творишь со мной забавные вещи, Бекки. Я хочу тебя. — Он пробормотал это, а потом подтвердил слова поцелуем.
Когда поцелуй закончился, Джетт выглядел таким же ошеломленным, как и она.
— Я же велела тебе не делать этого больше.
Самодовольная улыбка сошла с его восхитительных губ.
— Должно быть, опять сказывается сотрясение мозга. Я забыл.
— Не забывай больше. — Затаив дыхание, Бекки осмотрелась вокруг, желая ускользнуть от него. Но она не могла ускользнуть от себя.
Морщинка появилась между его бровями.
— Не уходи.
Он сделал шаг, чтобы снова взять ее руки. Бекки отступила назад. Она не была уверена, что, если бы он обнял ее, она бы смогла сопротивляться.
— Давай же, Бекки-Ребекки, — заговорил Джетт сладким голосом, который внезапно стал низким и хриплым. — Мы оба одиноки. Мы можем поиграть, если захотим.
Действительно ли он хотел именно этого? Поиграть с ней, как будто она игрушка, которую можно использовать и затем отказаться от нее? Она не хотела такой игры с Джеттом, чтобы потом остаться одинокой и пустой. Она хотела...
О, нет.
Если она не уйдет от него сейчас, то разобьет свое сердце навсегда.
Ухватившись за первую попавшуюся мысль, Бекки быстро проговорила:
— Но я не одинока. Я... встречаюсь кое с кем.
Глаза Джетта сузились, пронзая ее так, как будто он видел, что она лжет.
— Ты имеешь в виду того парня, Бентона, которого я встретил около твоего дома?
— Бенчли? Да, именно его я и имею в виду. И ему не понравится, если меня будет целовать другой мужчина.
— И когда же ты с ним встречаешься? — нахмурился Джетт. — Ты работаешь целый день, а каждый вечер проводишь здесь. Единственное время, которое у тебя остается — ночь...
Бекки не знала, смеяться ей или плакать. Она не спала с Шерманом. Но ее личная жизнь не касалась Джетта.
— Давай поговорим напрямую, Джетт. Наши отношения... как мои, так и твои... — она показала дрожащим пальцем на себя и на него, — профессиональные. Не больше и не меньше. Просто мы немного... распустились в последнее время. Но это должно закончиться здесь и сейчас. Завтра меня на ранчо не будет. У меня свидание.
Даже если Шерман занят завтра вечером, она назначит свидание своему отцу или встретится со своей лучшей подругой, Шэннон. У нее состоится завтра свидание, и не с Джеттом Гарреттом. С этого момента она восстановит их сугубо профессиональные отношения. Не будет больше игр в дротики. Не будет совместных тренировок. Не будет сводящих ее с ума поцелуев.
Не будет абсолютно ничего.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
— Ты не можешь со мной так поступить.
Джетт был близок к панике. Он так крепко сжал телефонную трубку, что чуть не сломал ее.
Один страстный, сводящий с ума поцелуй — и весь мир едва не соскочил со своей оси. Если бы он знал, что Бекки так отреагирует, он бы не поцеловал ее.
Вообще-то, если задуматься, то поцеловал бы. Он знал, что она вся горит страстью, и то, что вчера произошло между ними, стоило той взбучки, которую она ему сейчас устраивала.
— Ты знаешь все упражнения наизусть, Джетт, — промурлыкала Бекки совсем рядом с его ухом. С каких это пор ее голос стал таким сексуальным? — У меня больше нет причин приезжать к тебе ежедневно на пять часов. Я буду появляться через день на один час. Этого, пожалуй, хватит.
— Я не могу один делать эти упражнения. Я никогда сам не вылечу колено и навсегда останусь калекой.
— Ты вполне способен упражняться сам.
Как она может оставаться такой спокойной?
— Но тебя здесь не будет, и кто же заставит меня делать эти упражнения? Я ленивый. Я все заброшу.
— Ты не бросишь заниматься. Ты слишком близок к выздоровлению и к своей следующей идиотской поездке на быке.
Она была права, черт побери. Но он хотел ее. Он был уверен, что еще немного, и она прекратит бороться с ним. Тогда они смогут развлечься прежде, чем он уедет. Кроме того, он не сможет один довести дело до конца, ему необходима ее хватка и уверенность в себе.
— Почему ты так поступаешь? Потому что я тебя вчера поцеловал? Потому что ты ответила на мой поцелуй? Потому что я заставил тебя признать, что ты страстная женщина? — Его вопросы были встречены тишиной, которую он посчитал за согласие. — Давай же, Бекки, это был только поцелуй.
Она тяжело вздохнула.
— Я тоже имею право на личную жизнь, Джетт.
— О! — Снова этот упрямый пижон Бенчли. Он-то надеялся, что вчера она пошутила насчет него. Очевидно, нет. — Я со своими упражнениями мешаю твоей любовной связи с Бенчли. Извини меня. Я забыл.
— Возможно, тебе еще раз нужно проверить голову. Ты слишком многое забываешь в последнее время.
Последний раз в своей жизни он обиделся в десять лет, когда мать отказалась купить ему мотоцикл «харлей». И теперь почувствовал такую же обиду. Что с ним случилось? С каких это пор женщина может причинить ему столько неприятностей? И с каких это пор он заботится о ней? У него было много знакомых кудрявых красоток, не ждущих многого, они всегда были рады хоть немного побыть с ним, в его объятиях.
Но он не хотел ни одну из них. Он хотел маленькую рыжеволосую тигрицу, которая и подгоняла его, и обуздывала, и заставляла смеяться.
— Джетт? — Сладкий голос вывел его из оцепенения. — Я возвращу тебе джип завтра, хорошо?
Боль отозвалась в его животе. От этой упрямицы у него будет язва желудка.
Он должен закончить этот разговор прежде, чем начнет просить и скулить, как голодная собачонка.
— Можешь взять его себе.
Чтобы она не начала спорить, Джетт бросил трубку. Захромав от кухонного стола, он заметил, что Коки уже в кухне.
— Я думал, что ты в прачечной.
— Время готовить ужин.
Чтобы доказать это, Коки повернулся к нему спиной и снял миску с верхней полки шкафа.
Джетт направился к двери. Серый кот Кейти с сочувствием смотрел на него с подоконника, как будто знал о том, что он несчастен.
