Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
«Компрометирующая» информация продолжала поступать из лубянских кабинетов, где допрашивали бывших руководителей Разведупра, вплоть до конца 30-х годов. Из немецких и японских «шпионов» — начальника 2-го отдела Карина, начальника японского отдела Покладока и сменившего его Сироткина выколачивались признания, что они выдали Зорге. И хотя на суде Сироткин отказался от своих показаний, в конце 1939 года вновь принимается решение об отзыве резидента.
Но теперь «Рамзай» уже сам не хочет возвращаться в Москву. Причина, которую он выдвинул в качестве повода для отказа, ясна и очевидна. Его отъезд нанесет ущерб разведывательной работе всей резидентуры.
Такое неподчинение приказу вызвало еще большее раздражение и недоверие Центра. Рамзаю продолжают не верить и после того, как в мае 1939 года он предупреждает о сентябрьских планах Германии напасть на Польшу. И даже шифровка в Москву о дате начала войны не вернула ему доверия после своего страшного подтверждения 22 июня 1941 года.
Но несмотря ни на что Зорге продолжает свою работу.
Тем временем фашисты рвутся к Москве, бои идут уже под Смоленском. Второго июля 1941 года в императорском дворце в обстановке глубочайшей секретности проходит конференции по вопросу о вступлении Японии в войну против СССР. Уже на следующий день в Центр из Токио отправлено сообщение Рамзая о принятом на высшем уровне решении отложить нападение на Советский Союз «до более благоприятных времен», поскольку «взоры Японии устремлены на Юго-Восточную Азию и на владения США и Англии в Тихом океане».
Этой же проблеме была посвящена последняя радиограмма, отправленная за 2 дня до провала: «После 15 сентября 1941 г. Советский Дальний Восток можно считать гарантированным от угрозы со стороны Японии».
Теперь Рихарду Зорге наконец-то поверили. Именно эта, всего в несколько строк информация резидента позволила снять с восточных рубежей Советского Союза и направить под Москву хорошо укомплектованные сибирские дивизии, разгромившие фашистов на подступах к столице нашей Родины.
ВЕРСИЯ № 5. Резидентура Зорге была предана японскими коммунистами.
До недавнего времени эта версия считалась официально признанной в Японии. Дело в том, что в 1941 году полицией был арестован видный японский коммунист Ито Рицу. Не выдержав пыток, спасая свою жизнь, он назвал в ходе допросов несколько имен товарищей по партии, среди которых были люди, поддерживающие контакты с группой Зорге. Эти сведения будто бы и позволили раскрыть резидентуру.
После войны Рицу стал одним из лидеров экстремистского крыла японской компартии, призывавший своих сторонников к вооруженному восстанию. В 1951 году он бежал в Китай. Еще через 2 года в Японии вскрылась его роль в деле Зорге. Его исключили из КПЯ за предательство, а видные японские коммунисты Сандзо Носака и Сатоми Хакамада просили пекинское руководство расстрелять изменника. Но китайские коммунисты решили эту проблему по-своему и посадили Ито Рицу в тюрьму на 27 лет. Отбыв срок, японец вернулся на родину, где и умер в 1989 году.
Однако, сотрудники ГРУ и зарубежные специалисты скептически относятся к этой версии. Во-первых, Ито Рицу ничего не знал о деятельности советской резидентуры, а во-вторых, вся эта ситуация сильно смахивает на идеологическую акцию японских спецслужб в целях раскола национального коммунистического движения и сокрытия истинных причин ареста Зорге и его соратников.
И все же, как была раскрыта одна из лучших разведывательных групп Второй мировой войны, которой руководил «Рамзай» — Рихард Зорге?
Тайну приоткрыли трофейные японские документы, найденные в архиве Федеральной службы безопасности России. Это наградные листы сотрудников политической полиции Японии, принимавших активное участие в расследовании деятельности резидентуры «Рамзай». Кроме победных реляций о «высоком профессионализме», «упорстве и проницательности» японских контрразведчиков, стали известны и новые факты о последних днях группы Зорге.
Началом всеобщей слежки за иностранцами из стран потенциальных противников, а также японцами, посещавшими эти государства, стал июль 1940 года, когда к власти пришел принц Коноэ. К тому времени радисты японского дивизиона особого назначения уже засекли работу неизвестного передатчика, но еще не могли понять, какая страна принимает радиограммы. Ясно, что это потенциальный противник. Но кто? СССР или США?
Учитывая, что с сентября 1940 года готовилось подписание пакта о ненападении между Японией и Советским Союзом, который был подписан 13 апреля 1941 года, контрразведка Страны восходящего солнца, судя по всему, сделала следующий вывод: скорее всего — США.
«Омэцкэ сэйдзи» — «режим ока». Кемпейтай устанавливает полицейский надзор за каждым японцем, имевшим хоть какое-то отношение к Америке. За несколько месяцев тотальный политический сыск сделал то, чего не могли добиться другие оперативно-технические мероприятия за несколько последних лет.
Из наградного листа сотрудника 1-го отделения политической полиции помощника пристава Томофудзи Такетора: «27 июня 1941 г. он добился важного признания от Томофудзи Кен, что возвратившаяся из Америки Китабаяси Томо, является шпионкой. Следствие по данному делу получило развитие на базе этого признания. Таким образом, нам удалось раскрыть крупную шпионскую организацию, и, если бы не было заслуг помощника пристава Томофудзи Такетора, нельзя было бы и думать об арестах по данному делу».
Действительно, в широко разбросанные сети японской политической полиции попала 60-летняя Китабаяси Томо — модная портниха, пять лет назад вернувшаяся из Америки. Подозрительным показалось и то, что ее муж вернулся на родину лишь четыре года спустя. Вспомнили и любопытство, которое проявляла портниха, снимая мерки со своих именитых заказчиц — жен высокопоставленных военных и дипломатов.
Из наградного листа начальника охранного сектора пристава Танаки Набору
На основании данных, добытых помощником пристава Томофудзи Такетора, Танаки Набору была поручена разработка подозреваемой в шпионаже Китабаяси Томо. Получив распоряжение на арест, он добился важного признания о том, что шпионской деятельностью занимается художник Мияги, а Китабаяси не вовлечена в разведывательную работу Однако пристав Танаки пришел к выводу, что Китабаяси Томо все же является шпионкой, а Мияги — один из руководителей разведывательной группы.
Арестовав в конце сентября 1941 г. супругов Китабаяси, полиции не составило труда «выбить» из пожилой портнихи любые показания. Впрочем, она и не считала нужным скрывать, что в Америке у нее на квартире жил японский художник Мияги, который тоже вернулся на родину. Взяв художника в активную разработку, полиция 12 дней отрабатывала его связи.
Из наградного листа сотрудника 1-го отделения политической полиции Сакаи Ясу
«10 октября 1941 г. принимал участие в аресте центральной фигуры данного дела Мияги.
11 октября вместе с приставом Такахаси допрашивал Мияги на втором этаже полицейского отделения. Улучив момент, Мияги из окна выбросился на улицу, чтобы покончить с собой. Несмотря на опасность получить тяжелые увечья или разбиться насмерть, Сакаи прыгнул за преступником и схватил его, после чего был доставлен в госпиталь, но, пролежав там 15 дней вместо 20, выписался и сразу вернулся на службу.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
