А может, в глазах подземного семейства Властилена была всё равно что мертва?
– Замолчи! – рявкнул князь и так хватил по столу кулаком, что подскочила посуда. – Уж я-то знаю своих детей! Да и не о них речь! Мне нанесено оскорбление, которое нужно смыть кровью. Но, трижды клянусь Прародителем, женщине я поля не дам.
На самом деле Властилена поставила его перед очень непростым выбором. Выйти на поединок с женщиной – наверняка ослабить хиу. Стерпеть оскорбление – тоже не лучше…
– А я, князь, – Властилена даже не удостоила взглядом воинственную старуху, – твоей тёще поля не дам. Меня учили уважать старость…
Она знала, что говорила. Бабка вволю пила из Источника Радужной Воды, то есть даже в глубокой старости выглядела просто пожилой. Выдавали её только глаза.
– Жалкое альвийское отродье! – зашипела она. – Наглая девка! Да ты знаешь хоть, с кем связалась?
Выглядели её угрозы нелепо и жалко. Князь скривился и застонал, парень неожиданно захохотал, а девица сморщила носик:
– Бабуленька, остынь… Я дам поле этой выскочке. – Глуповато улыбнулась, фыркнула, весело посмотрела на Властилену. – Ты ведь не против?
Понимала ли она, что творила?.. Её змеиные ярко-зелёные зрачки были неестественно расширены, как бывает после кубка-другого напитка веселья. Сейчас ей хорошо и море по колено, а вот потом…
– Варналена, остановись, – разом насторожился князь. – Без тебя обойдёмся.
На породистом, с резкими складками лице отражались тревога, стыд, досада на превратности злого рока. Действительно, вот уж детки достались…
– Что значит – остановись? Что значит – без тебя? – искривила губы девица. – Я вроде совершенна летами, обучена, посвящена… я право имею! Кто всё время повторяет – ах, честь семьи, честь клана, честь рода… Верно, братец? – посмотрела она на смешливого парня, потом снова на Властилену. – Ну что, альвийка, хвост ещё со страха не отвалился?
Похоже, брат с сестрой вместе угощались напитком.
– У меня мало времени, князь. Зато слух отличный, – вперила Властилена взгляд в Великого Змея. – Слово было сказано. Пора начинать!
В глубине души ей было грустно и смешно. Вот ведь жизнь. Альвы, снаги, битвы, войны, кровь, злоба, смерть… Непримиримое противостояние, идущее из глубины веков… А на самом верху у тех и у других происходит одно. Что в подземном логове Великого Змея, что в заоблачном доме Главного Старейшины Альвийского Совета. Ссоры, ругань, ложь, интриги, зависть, ненависть, родительское себялюбие. Отражённое в своеволии детей. Вплоть до ухода из дома. Без оглядки, со злобой, раз и навсегда. Эх…
– Да, слово было сказано, – как-то сразу потерялся князь, тяжело вздохнул и, вызвав ударом в гонг слугу, отдал распоряжение.
Очень скоро бегом принесли массивный платиновый поднос. По краям стояли две чаши, золотая и серебряная, посередине – шкатулка из чёрного хрусталя. Вот и всё, что нужно для поединка по древним правилам царицы Магр – смертельной, до победного конца схватки между посвящёнными. В золотой чаше был настой священного корня фо, убивающего магическую силу, в серебряной – смертельный яд, мигом убивающий плоть. А в хрустальной шкатулке ждали своего часа «нежные ножи», по виду – кисти из множества волосков, только не простых, а булатных. В прежние суровые времена их глубоко окунали в яд, чтобы брызгать смертельными каплями в глаза врагу. Ныне отравы наливали чуть-чуть, только чтобы смочить самые кончики. Чтобы оборвать жизнь, этого хватало вполне.
– Именем несравненной Магр, – мрачно произнёс князь, – начинайте.
Старуха злобно сверкнула глазами, сын опять некстати захохотал, а дочь взяла чашку с настоем корня фо, отпила, поморщилась и протянула сопернице:
– Ну и гадость…
Властилена молча сделала глоток, вернула чашу на место и медленно подняла ладонь на уровень груди:
– И где же он?
– Уже.
Подошёл князь, со звоном разбил шкатулку. Вытащил из осколков нож и вложил его в руку Властилены:
– Прими, но он сухой.
– Пока. – Та обмакнула кисть смерти в яд, плавно подняла над головой и быстро отступила назад. – Мы готовы и ждём.
Да, мы. На самом конце кисти вишнёвой точкой притаилась смерть.
– Ждать недолго, – горестно выдохнул Змей.
Вытащил из осколков хрусталя второй нож и принялся снаряжать в битву дочь. Скоро она, яростно скалящаяся, напряжённая, крепко зажала в руке над головой отравленный нож. Судя по тому, как она держала его, ей нужно было ещё учиться и учиться.
– Руки не опускать, выйти на середину, – мрачно скомандовал князь. Выдержал длинную паузу и ударил запястьем о ладонь. – Ха!
И начался стремительный бой, быстротечный и беспощадный. Без обманного отвода глаз, наведения тумана, испускания разящей Силы и всякой прочей волшбы. Нет, сейчас всё зависело только от скорости, глазомера и мастерства…
Властилена всем этим владела куда лучше соперницы. Она держалась спокойнее, а значит, лучше дышала и двигалась расслабленней и быстрей. Ей бы не составило большого труда в любой миг поставить точку смерти на лице, шее или руке Варналены… но почему-то она не могла заставить себя это сделать. Не так, не на глазах у отца, который вынужден будет смотреть, как уходит в небытие, угасает любимая дочь! Непутёвая, своевольная, дурная… но всё равно дочь.
Даже ненависть к снагам некоторым образом поутихла в душе. Если приглядеться, они совсем как альвы или люди. В том же мире живут. Радуются, любят, грустят…
Варналена между тем оказалась вовсе не дура. Ума хватило ощутить собственную беспомощность. Она аж побледнела от ненависти, ещё больше засуетилась и… сделала грубую ошибку: потянулась к сопернице, забыв, что главное в ножевом бою – это работа ног.
Миг, и Властилена, захватив вытянутую руку, резким ударом обезоружила врагиню, бросила на пол и свой собственный нож, ну а уж дальше, не сдерживаясь, показала себя. От сильного пинка в колено Варналена громко вскрикнула, разом потеряла равновесие, а в следующее мгновение её рука словно оказалась в пыточных тисках. Жестоких и беспощадных, таких, что пальцы, запястье и локоть сковала невыносимая боль. Властилена не спеша уткнула соперницу носом в пол, поморщилась от громких стонов и деловито спросила:
– Всем ли ясно видно, на чьей стороне сегодня правда?
В её голосе не было торжества. Эка доблесть дурочку проучить. Вот поладить бы с её отцом…
– Видно отчётливо, – с ощутимой поспешностью отозвался Змей. – Твоя хиу сильней.
В рокочущем голосе слышались удивление, боль и – Властилена могла бы поклясться – благодарность.
– Значит, я могу быть уверена… – она ещё больше, помогая себе бедром, увеличила нажим, отчего Варналена до крови закусила губу, а по щекам уже ручьями полились слёзы, – что благородным снагам отныне совершенно не интересны дела эрбидеев, верно ведь?
