Пирожные исчезали у нее во рту со сверхзвуковой скоростью. При этом она выглядела сногсшибательно. На ней были узкие джинсы и легкая свободная рубашка, прилипающая к телу везде, где возможно. На голове разухабистая синяя ковбойская шляпа, волосы в беспорядке. Он мысленно сравнил ее с Сарой Уиттакер, которую ни разу не видел в джинсах.
— Ну и шляпа у тебя…
— Специально для этих игр, — пояснила Паола. — Придает всему облику особый шарм. К тому же, когда я ее надеваю, они всегда выигрывают. Когда не надеваю, проигрывают.
— Так вот почему они проиграли на прошлой неделе…
— Для меня в этом нет ничего удивительного. — Она бросила на него лукавый взгляд. — А я уже подумала, что игры в Ойлерсе тебя совсем не интересуют.
Он ухмыльнулся.
— Я, конечно, не футбольный фанат, но живу не в безвоздушном пространстве.
Подтрунивать над ней дело приятное. У нее действительно обворожительная улыбка, с такими прелестными ямочками на щеках. А когда он подтрунивал, она всякий раз улыбалась. И эта улыбка пробуждала в нем желание подхватить ее на руки и расцеловать. Чудно… С того самого момента, как Мэтт ее встретил, он постоянно хотел ее поцеловать.
Но даже если она и привлекала его своей улыбкой и сексапильной фигуркой, он все же не мог представить себе жизнь с такой, как Паола. Она наверняка скоро начнет его утомлять.
Конечно же, он вынужден был признать, что думал о ней постоянно всю прошедшую неделю. Паола как шоколадка чем больше пробуешь, тем больше хочется.
Как шоколадка… Просто нужно один раз объесться — проводить с ней как можно больше времени, и они быстро устанут друг от друга. То, что это произойдет, он ничуть не сомневался. Как только уйдет прочь прелесть новизны, в ней для него не останется ничего привлекательного.
Паола долго не выдержит его насупленного вида, а ему опротивеет ее неиссякаемый энтузиазм.
— Теперь я в неоплатном долгу, — проговорила она, когда они проталкивались к выходу.
— Да что ты? — Он метнул на нее лукавый взгляд.
— Да, мне же пришлось пренебречь традиционным воскресным обеденным столом в кругу домашних.
Мэтт понимающе кивнул, хотя ему никогда не приходилось по воскресеньям обедать с родителями. Вместо этого раза два-три в месяц они втроем собирались на ужин, но не по воскресеньям, а в будни. Впрочем, какая разница?
— Приезжают все мои братья с женами, и целая куча тетушек, дядюшек, двоюродных братьев и сестер. Не простая задача для матери накормить такую ораву, — вслух размышляла Паола. — Настоящий зоопарк.
— Да, это каторжный труд. — Он и представить не мог столько народа в своем доме каждый выходной.
— К сожалению, да, но ты не знаешь мою матушку. Она просто волшебница. Она делает это виртуозно. Пальчики оближешь. — Последовал традиционный жест. — Паштеты разных видов, мясные клецки, колбаски, хлеб по-итальянски, мясо с картошкой и овощами, потом десерт.
— Господи праведный! — воскликнул Мэтт. — Ты что, серьезно?
— Неужели похоже на выдумку? А после всего этого чревоугодия мы смотрим футбол и неистово галдим.
Ее нелюбовь к выходным застольям выглядела фальшивой, неискренней. Конечно, ей очень нравились эти семейные посиделки. Если они с Паолой станут относиться друг к другу серьезно, чего никогда не случится, — он попытается представить себя частичкой такого мирка. Несносная череда обедов с ее родителями, бессмысленные футбольные матчи, шумные родственники, обильные трапезы. Его даже передернуло. Они, наверное, хорошие люди, но ужасала сама мысль о подобном времяпрепровождении. Он подумал о своем тихом доме с высокими потолками и широкими окнами, выходящими в ухоженный сад.
Его обычный распорядок в воскресенье был таков: ранний подъем, чтение воскресной газеты, две чашечки кофе и, может быть, гамбургер. Потом он обычно приглашал Рори сыграть пару геймов на теннисном корте. Затем, если на то было желание, они вместе шли подкрепиться.
Оставшуюся часть дня ему нравилось слоняться по дому: послушать музыку, почитать, покопаться в бумагах. Почти, всегда в воскресенье он рано отправлялся спать. Приятно начинать неделю бодрым и отдохнувшим. Когда ты занимаешь ответственный пост, нельзя засиживаться допоздна, чтобы не терять работоспособность.
Он посмотрел на Паолу, которая прыгала на одной ножке, что-то крича. Похоже, она не ведала о спокойном, тихом времяпрепровождении.
— Я рассказывала тебе, что пела национальный гимн на одной из этих игр в прошлом году? — прокричала она через напирающую толпу.
— Да.
Паола усмехнулась, очевидно, довольная собой, потом подпрыгнула.
— Честно говоря, я играла бы куда лучше, чем эти парни. — Она обернулась к Мэтту. — Мне следовало родиться мальчишкой.
Мэтт принужденно улыбнулся. Она, как неугомонный ребенок, вечно стремилась показать, на что способна. И, может быть, как и всякому ребенку, ей нужен был учитель. Отчего бы ему не заняться ее образованием? Вдруг удастся переделать ее? Он подумал, что было бы неплохо познакомить ее со своим миром, вещами, которые он любит.
Да, неплохой план. Во всяком случае, в этом есть какой-то смысл.
Что же касается сегодняшнего дня, он отвезет ее домой и извинится за свое поведение после субботнего вечера. Скажет, что ему, в самом деле, понравился матч и что он надеется на продолжение встреч, а также что хотел бы стать ее… другом…
Паола скользнула на пассажирское сиденье «БМВ» Мэтта, которую вернули из ремонта, и искоса взглянула на него. Да, конечно, разглядывать его можно с удовольствием, хотя он мог бы держаться и посвободнее. Какой он консервативный! Взять хотя бы одежду, воплощенная тоскливая респектабельность. Серые шерстяные брюки с безупречными стрелками, темно-серый свитер, начищенные до блеска туфли, серые носки. Мистер Безупречность.
Паола попыталась представить себе Мэтта с грязными руками, в пропитанной потом одежде или в обтягивающих джинсах и легкой просторной рубашке. А может быть, в поношенных ковбойских сапогах и черной кожаной куртке… Нет, трудно. Она попыталась представить его сидящим в переполненном пабе, а сама она в это время поет на сцене, или по-другому, они оба мчатся на мотоцикле. Нет, опять не получается.
Она пыталась представить, как он проводит воскресные дни, смотря футбол, поедая спагетти, смеясь и ликуя вместе с остальными членами ее семьи. Или как они поехали бы смотреть мировое ралли или слушать рок-концерт в Остине. Нет, это невозможно. Так какого рожна она здесь делает? Она выглянула в окно автомобиля. Почему она не может просто забыть о нем? Или ее так увлек брошенный ему вызов? Если быть до конца честной, то она продолжала преследовать Мэтта Нормана лишь потому, что он разжег ее воображение, заставил не быть равнодушной. И не только это. Благодаря ему она заглянула внутрь себя. Глупо, безумно, но она захотела быть с ним с момента первой встречи. Интересно, что она почувствует, когда они окажутся вместе в постели?
