— В последние минуты сэр Хью заслонил нас от Тараниса, — сказал Холод. — Он встретил удар, предназначавшийся Аблойку.
— Что же мне на это сказать? — спросила я как-то слишком спокойно. Само его спокойствие меня потрясло. Тоненький голосок удивился у меня в голове, как мне удается говорить так спокойно. Выучка? Или шок?
— Если бы сэр Хью не принадлежал к старейшим из сидхе, ты могла бы поблагодарить его за то, что он рисковал собой ради спасения твоих воинов.
Я посмотрела на Холода. Посмотрела прямо в серые глаза и увидела в них отражение нагого дерева на заснеженной равнине — словно его радужки превратились в крошечные шары со снегом. Такие глаза у него бывали только на пике магии или на пике тревоги. Раньше у меня всякий раз кружилась голова, когда я смотрела в иномирные глаза Холода. А сегодня они меня успокаивали. Сегодня в них была ледяная сила зимы, холод, который оберегает, который не дает эмоциям выесть тебя изнутри. И я поняла, что помогло Холоду пережить злобные издевки королевы. Он обращался к холоду внутри себя.
Я тронула его за руку, и мир стал чуточку надежней. По равнине в глубине его глаз что-то двигалось — что-то белое и быстрое. Холод склонился меня поцеловать, и в глазах у него на миг мелькнул силуэт оленя. Поцелуй был целомудренный, но это нежное прикосновение дало мне понять, что Холод знает, чего стоит мне спокойствие. Он знал, что значит для меня Дойл, знал, что значит он сам, и чего не значит — знал тоже.
Держа Холода за руку, я повернулась к зеркалу.
Сэр Хью сказал:
— Я видел грезу среди бела дня. За вами, точно за вашими спинами, призрачным видением прошел белый олень.
— Когда ты в последний раз грезил наяву? — спросил Холод.
Хыо моргнул черными глазами, но в их черноте я виделаа оранжевые искры и сполохи, как на углях неостывшего костра.
— Давно.
— Ты как будто не удивлен своим видением, сэр Хыо, — сказала я.
— На озеро у нашего холма спустились лебеди. Лебеди с золотыми цепями на шеях. А впервые — впервые за все время, что мы живем в этой стране — они пролетели у нас над головами в ночь твоей битвы с Дикой охотой.
Из-за наших спин послышался небрежный голос Риса:
— Осторожней со словами, Хью. У нас тут законников полно.
Рис встал рядом со мной, но не попытался взять за руку.
— Да, наш король выбрал на редкость неудачный момент показать не лучшую свою сторону.
— Неудачный момент, — повторила я, не скрывая сарказма. — Какая мягкая характеристика случившегося.
— Других выражений я позволить себе не могу, принцесса, — сказал Хью
— Это оскорбление не пройдет незамеченным, — все тем же ровным голосом сказала я.
— Если бы я видел перед собой Королеву Воздуха и Тьмы, я бы готовился к войне или к личному поединку двух монархов. Но я слышал, что принцесса Мередит Ник-Эссус — создание более уравновешенное, чем ее тетушка или ее дядюшка.
— Уравновешенное создание? — переспросила я.
— Уравновешенная женщина, если пожелаешь. — Хью еще раз низко поклонился. — Я не желал нанести оскорбление, принцесса. Прошу, не обижайся на неловкий выбор слов.
— Я постараюсь не принимать ничего на свой счет, кроме тех оскорблений, которые наносятся намеренно.
Хью выпрямился, стараясь не показывать тревогу на красивом лице с аккуратной бородкой и усами. Когда-то Хью был Ботом огня, а огненные божества не обладают спокойным темпераментом. Божества стихий как будто перенимают свойства своей стихии. Я это наблюдала уже у Мистраля, бога бурь.
— А я, — сказал Хью, — приложу все усилия, чтобы их не нанести.
Сзади прозвучал голос Нельсон:
— Как вы можете? Так… так спокойно?! Вы что, не видели? Ваших любовников унесли на носилках!
В голосе звучали истеричные нотки, которые обещали настоящую истерику впереди. Ее тут же принялись успокаивать — я не слушала. Пусть только молчит и остается от меня подальше. Мне уже все равно. Никто не будет обвинять моих мужчин в насилии над леди Кейтрин. Потому что стоит Благим начать грубую игру, мы их закопаем за то, что натворил Таранис. У нас в свидетелях несколько лучших юристов страны. Если бы не состояние Дойла и Эйба, все было бы просто здорово.
Открылась дверь и вошли еще медики. Прибыла полиция. Вот не знаю, почему они так долго добирались — может, мне просто чувство времени отказывает. Так бывает от потрясения. И на часы смотреть бесполезно, потому что я не смотрела на них раньше. Насколько я могла судить, прошло всего несколько минут. Наверное, они просто показались очень долгими.
— Как мы поступим с этим инцидентом, сэр Хью? — спросила я.
— Замолчать его не удастся, — ответил он. — Слишком много здесь людей, да и в больнице твоих стражей многие увидят. Благому двору предстоит крупнейший скандал за все время, что мы живем в Америке.
— Король будет все отрицать, — сказала я. — Он попытается любым способом объявить виноватыми нас.
— Он не прибегает к «правде в человеческом понимании» с тех пор, как ты освободила дикую магию, принцесса Мередит.
— Не вполне понимаю, сэр Хью. Не объяснишь?
— Я говорю настолько прямо, насколько я осмеливаюсь судить своего короля. Когда ты выпустила на волю дикую магию, она пробудила… — Он поискал слово. — …некоторых созданий. Тех, которые недобры к клятвопреступникам или… к другим.
— Дикой охоты боятся клятвопреступники и лжецы, — сказал Холод.
— Это твои слова, не мои, — отозвался Хью.
— Давненько я не слышал такой словесной эквилибристики от сидхе Благого двора, — заметил Рис.
Хью улыбнулся:
— Ты и при дворе давно не бывал.
— А вы знали, что творит Таранис? — спросила я.
— У нас были подозрения, что король не вполне здоров.
— Как вежливо. Как осторожно, — сказала я.
— Но правдиво, — ответил Хыо.
— Что случилось еще, что ты так осторожен, огненный лорд? — спросил Рис.
— Для такой беседы лучше выбрать не такое людное место, бледный лорд.
— Не стану спорить, — ответил Рис.
Я начинала думать, что Рис и Хью знакомы куда лучше, чем я представляла.
— Так что мы станем делать сейчас, сию минуту? — спросила я.
— Я всего лишь скромный придворный, — сказал Хью. — Во мне не течет королевская кровь.
— Что ты хочешь сказать?
— Что не только у людей есть законы. — Хью уставился на меня черно-оранжевыми глазами. Он словно старался мне что-то сказать, не произнося вслух.
— Благие никогда на это не пойдут, — сказал Рис.
— На что? — спросила я, переводя взгляд с одного на другого.
