* * *
Я открыл это кафе случайно. Маленькое кафе на улице Яффо, недалеко от автобусной остановки. В нем скверное обслуживание и невкусный кофе. Но я все равно прихожу туда почти каждый месяц и пью это жуткое пойло. Иначе не получится. Не знаю, почему, но кофе надо заказать обязательно. И выпить хотя бы пол чашки.
Через некоторое время в кафе заходит еще один посетитель. Он всегда одет не по сезону, но шикарно. От него хорошо пахнет. Он хорошо пострижен. Он высок, строен и широкоплеч. Он гладко выбрит. Хотя усы бы ему, пожалуй, подошли. Мне же они идут.
— Здравствуй, — говорит этот посетитель и протягивает руку.
— Я постараюсь, — серьезно отвечаю я и отвечаю на рукопожатие. Рука у посетителя сильная и ухоженная.
Он садится за мой столик и заказывает кофе — не потому, что это необходимо, а из солидарности. И надо же хоть что-то заказать! А всё остальное здесь готовят еще хуже.
Мы пьем кофе и беседуем. Очень откровенно. У нас нет секретов друг от друга. Так и должно быть.
Он мне рассказывает о своей работе, о поездках в разные страны, о комических случаях за границей. Показывает фотографии третьей жены и детей от первой.
— У тебя хорошая жена, — говорю я. — И симпатичные дети.
— У тебя тоже, — говорит он.
Жены у нас разные. Это только мы сами похожи. Ему бы еще налепить усы, как у меня — и были бы просто на одно лицо.
Я читаю ему свои сказки, он слушает, распахнув глаза. Потом долго и многословно хвалит. Я скромно отнекиваюсь, но мне на самом деле приятно. Он это знает; потому, вероятно, и хвалит.
— Мне бы так, — вздыхает он.
— Брось, у тебя тоже есть свои достоинства. И гораздо больше, чем у меня.
— Сам знаешь, что это неправда, — возражает он. — И давай не будем меряться пикселями.
— А почему бы и нет? Давай померяемся!
— Ну давай, — улыбается он. Странно выглядит моя улыбка без усов.
— Ты прыгаешь с парашютом.
— Подумаешь… Зато ты пишешь сказки.
— Невелика премудрость. Зато ты был на острове Пасхи.
— Ну и что? А ты знаком с замечательными людьми.
— Так уж получилось. Зато ты можешь отжаться пятьдесят раз.
— Дурацкое дело нехитрое. А ты зато настоящий ювелир.
Мы говорим долго, перечисляя все свои мечты, которые — увы! — реализовал другой.
— Ты счастливый человек, — вздыхает мой собеседник. — Ты сам не знаешь, насколько ты счастливый.
— На себя посмотри, — огрызаюсь я.
— Да я и смотрю…
Мы говорим еще некоторое время, о всяких житейских мелочах, о детях, о работе. Потом прощаемся. Я всегда выхожу первым. А он расплачивается. Так мы договорились уже давно.
Я ему завидую. И в этом нет ничего предосудительного, он тоже мне завидует. Один человек не может иметь всё. Чтобы воплотить все мечты одного человека, нужны как минимум двое.
* * *
— Я хочу отдать это яблоко Вам, — Парис галантно поклонился Афродите. — Потому что, если Елена Прекрасная действительно прекрасна хотя бы вполовину как вот Вы, мадам, — он кивнул Гере, — то это осчастливило бы меня не менее, чем Ваш, мадемуазель, поцелуй, — с этими словами он повернулся к Афине и покрылся румянцем смущения.
Богини озадаченно переглянулись.
— Выкрутился… — с досадой обронила Гера.
* * *
— Конечно, я сделаю тебе пару чудных стройных ножек, — сказала Колдунья. — Но сперва, дитя мое, ты должна отдать мне свой голос.
И бедная наивная Русалочка отдала свой голос за Морскую Колдунью. А та, конечно, никаких предвыборных обещаний и не думала выполнять.
* * *
— Что Вы думаете об этой трости, Ватсон?
— Холмс! Но как Вы узнали, что я рассматриваю трость?
— Элементарно, Ватсон. Видите ли, у человека на ушах есть такие специальные точки, которые улавливают тепло тела…
— Он видит ваше отражение в кофейнике, — вмешалась миссис Хадсон.
— Миссис Хадсон! — воскликнул Холмс. — Но как Вы догадались, что я смотрю на кофейник?!
— Элементарно, Холмс. Видите ли, у человека на ушах есть такие специальные точки…
— Дело в том, Ватсон, что этот джентльмен — мой родной брат Майкрофт Холмс, ха-ха!
— А я и не знал, что у Вас есть брат, — удивился Ватсон.
— Я тоже не знал, — пожал плечами Холмс. — Я это вычислил.
* * *
Захватчики! Дорогие вы наши! Заходите, добро пожаловать в наш город! Ворота открыты, вы же так долго в них ломились. Это мы, невежи, забыли законы гостеприимства. Заходите, чувствуйте себя как дома.
Правда, угостить вас нечем, всех собак мы уже съели. Крысы вот есть, штуки четыре — но это детям. Тем, что еще остались. Зато воды много, пейте сколько хотите. Правда, все колодцы отравлены, но если два раза прокипятить и дать отстояться, то пить можно. Почти наверняка не помрешь. А живот — ну что живот… поболит и перестанет.
Конечно, для туризма сейчас не самый лучший сезон. Ну, что вам показать?.. Памятники архитектуры разрушены, статуи перелиты на ядра. Из старых зданий всего два-три и сохранилось. Вон то, и еще это, и одно почти целое на другой стороне города. В нём у нас расположен холерный барак… кстати, у нас сейчас холера. Мы не хотели, так уж получилось. Зато кладбище почти не пострадало, даже разрослось. Хотите посмотреть на старые могилы? А на новые? У нас их много, спасибо.
Извините, что мы не смогли усыпать мостовую цветами перед вашим приходам. У нас и мостовой-то уже нету, все камни давно использованы… То есть как, куда? А разве вы их не получили? Нам ведь для вас, дорогие вы наши, ничего жалко не было. Ни камней, ни смолы, ни олова… очень ценные, между прочим, вещи в осажденном городе! Жаль, кончились.
