Так вот она, тайна Роксаны, поняла Валентина, потрясенная и напуганная. Такая опасная для Ламуана, что, боясь, как бы бывшая возлюбленная не выдала ее, он силой внушения заставил Роксану молчать. У нее был с ним роман, закончившийся разрывом. Она в него влюбилась — все еще любила его, — но для него теперь Роксана — всего лишь больная, увядшая женщина, которая могла бы испортить ему будущее и к которой он теперь не питает никакой нежности. Когда он смотрел на нее, в его взгляде проскальзывала тень отвращения. И если бы ему не надо было проверять у нее пульс, он никогда не приблизился бы к ней. А теперь еще он приставил к Роксане сиделку, медсестру, с которой, возможно, находится в близких отношениях… Но может быть, Роксана просто из ревности наговаривает на него. Она сочтет за смертельного врага любую женщину, которой он мимоходом улыбнется.
Она даже начала подозревать Валентину, свою подругу с раннего детства, в том, что та мечтает снискать его расположение!
В груди Валентины словно вспыхнул огонь и опалил ей щеки, когда она вспомнила, что действительно неравнодушна к Ламуану.
В дверь негромко постучали, и Гастон вошел, не дожидаясь ответа. Он был любезен и приветлив и, подойдя к креслу Роксаны, спросил, слегка улыбаясь:
— Ну, как вы себя чувствуете? Готовы ли завтра отправиться на прогулку, о которой так мечтали?
Роксана, казалось, оттаяла под его взглядом. Когда он, как обычно, приложил пальцы к ее запястью, Валентина почти физически ощутила, как спадает напряжение Роксаны, уходят горечь и раздражение. От прикосновения его пальцев она стала сама покорность, беззащитность и женственность. Валентине было больно видеть это, а еще больнее услышать, как она своим хрипловатым голосом, когда-то сводившим с ума Ричарда, жалобно проговорила:
— Я так давно мечтаю о длительной прогулке, но вам, доктор, придется пойти со мной, чтобы я случайно не сорвалась со скалы.
— Боюсь, мне скоро предстоит снова уехать на несколько дней, — ответил Гастон, улыбаясь ей с непривычной мягкостью. — Но когда я вернусь, мы непременно с вами прогуляемся. Надеюсь, что к тому времени вы окрепнете, хорошенько окрепнете.
Валентина резко поднялась со стула и подошла к окну. Он давал пациентке обещание, которое не собирался выполнять… да это и не потребуется, он знает. Роксана еще долго будет не в состоянии совершать длительные прогулки, но его обещание дало ей надежду: однажды он, возможно, составит ей компанию.
Как это грустно, что теперь она должна называть его доктором, хотя когда-то у них был роман.
Что произошло между ними, почему он так редко бывает ласков с женщиной, которая любила его? Почему он называет свою медсестру по имени и привез ее сюда, где ее присутствие может причинить страдание пациентке, женщине, которая теперь ему безразлична?
Валентина решительно повернулась и направилась к двери.
— Я загляну к тебе попозже, Роксана, — бросила она, словно не замечая доктора Ламуана, который не постеснялся обвинить ее в том, что она ставит под угрозу будущее мисс Йоргенсен. А ведь у него не было для этого оснований, кроме поездки в машине при луне да некоторых знаков внимания, которые на правах старой дружбы оказывал ей Ричард. Валентина с удовлетворением отметила про себя, что доктор нахмурился, глядя ей вслед.
Однако, шагая по коридору, она забеспокоилась: обратила ли на это внимание Роксана?
Глава 11
На следующее утро ее разбудил громкий стук в дверь и голос Ричарда из коридора:
— Сегодня великолепное утро, и мы собираемся на пляж. Присоединяйся!
Когда она спустилась на террасу, среди собравшихся на пляж был и Ламуан, который пристально посмотрел на нее. Дана, одетая в желтый купальный костюм, устремилась вперед вместе с Ричардом, а миссис Йоргенсен, сохранившая такую же стройную, как у дочери, фигуру, двинулась вслед за ними. Валентине ничего не оставалось, как пойти рядом с доктором, и она воспользовалась этим, чтобы спросить, не глядя на него:
— А что же сестра Тибо? Она не купается? Или ее обязанности не позволяют ей столь легкомысленно проводить время?
Он ответил, помогая ей взобраться на скалу:
— Я не сомневаюсь, что, когда у сестры Тибо выдастся свободная минута, она непременно искупается. Между прочим, она большая любительница поплавать.
— Надеюсь, у нее не бывает судорог, — небрежно обронила Валентина. — Если же она подвержена такой напасти, вам, доктор, следует сопровождать ее на пляж.
Он с живым любопытством искоса взглянул на нее:
— Насколько мне известно, не подвержена!
После дождливого и ветреного дня утро выдалось замечательное. Небо и море были ярко-синими. Валентина неспешно плавала невдалеке от берега; отличную спортивную форму продемонстрировала миссис Йоргенсен, доплыв вслед за Ричардом до островка, той цели, которой так и не достигла в свое время Валентина. Ламуан учил Дану держаться на воде, совсем не шевелясь, а когда ей, первой из всех, надоело плавать, вышел вместе с ней на песок.
За завтраком Ламуан продолжал развлекать Дану Йоргенсен, хотя к столу вышла и сестра Тибо, не принимавшая участия в общем разговоре, если только к ней не обращался доктор. Сидевшая рядом с ней Валентина справилась о Роксане.
— Она спокойно провела ночь, — ответила сестра, неторопливо, с непроницаемым выражением лица потягивая черный кофе и куря сигарету. — Я бы даже сказала, очень спокойно.
— Заметны ли признаки улучшения в ее состоянии или вы думаете, что вам придется задержаться здесь надолго?
Сестра пожала плечами:
— Это определяет доктор Ламуан, а также, думаю, до некоторой степени доктор Юстас. Когда они сочтут, что в моем присутствии здесь больше нет необходимости, я уеду.
— В Лондон? В частную клинику доктора Ламуана?
— Да.
Их взгляды встретились, и в черных глазах сестры Тибо промелькнуло недоумение.
— Какие болезни лечат в вашей клинике? Это преимущественно нервные расстройства, что-то в этом роде?
— Да, ведь доктор Ламуан — психотерапевт.
— Да, конечно, в этом нет ничего удивительного.
В душе Валентины нарастал протест, нежелание признать, что Роксана, ее близкая подруга с детских лет, докатилась до такого состояния, когда посторонним людям позволено считать ее настолько психически неуравновешенной, что она может погубить себя, если не установить за ней постоянного наблюдения. Валентина вдруг почувствовала, что должна что-то сделать для Роксаны, и высказала сестре Тибо свое импульсивное предложение взять подругу обратно к себе в коттедж, самой ухаживать за ней, создать вокруг нее такую атмосферу, чтобы она не чувствовала себя конченым человеком. Да и лечение ее тогда обойдется дешевле.
— Доктор Юстас мог бы продолжать наблюдать за ней, — пояснила она, — а я буду сиделкой. Мы с мисс Бледон давние друзья и хорошо понимаем друг друга. Я бы хотела сделать для нее все возможное.
