Их взгляды встретились. Она молчала.
— Я умею слушать. Я занимаюсь этим всю свою жизнь.
К его удивлению, она обернулась и прислонилась лбом к его груди.
Хэнк не был уверен, этого ли знака он ждал. Он боялся повести себя неправильно и испугать ее, поэтому лишь слегка обнял молодую женщину. Она дрожала.
— Я не знаю, с чего начать. — Лиззи глубоко вздохнула.
Хэнк не был хорошим советчиком, но в психологии людей разбирался неплохо. За свою жизнь он выслушал много откровений, особенно когда ему довелось работать барменом. Каждому человеку необходимо, чтобы его выслушали.
— Давай сядем, — предложил Хэнк.
Она не протестовала, что само по себе было хорошим знаком. Он подал ей бокал вина.
— Ничего, если я сниму туфли? — Лиззи нерешительно смотрела на него.
— Конечно. Главное, чтобы тебе было комфортно. — Хэнк осмотрелся, подумав, что бы еще сделать для ее удобства, и заметил подушки, которые он днем раньше благополучно швырнул в угол. — Как насчет подушки?
— Спасибо. — Лиззи благодарно улыбнулась, сделала глоток вина и, откинувшись, закрыла глаза.
Хэнк уселся рядом, соблюдая дистанцию. Он ожидал, что она начнет рассказ, но молодая женщина молчала.
— Что случилось, Лиззи? — не выдержав, нарушил он молчание.
Тень улыбки появилась на ее лице. Открыв глаза, она устало посмотрела на него.
— Много чего. Ты и представить себе не можешь.
Улыбка тут же исчезла, и Лиззи снова закрыла глаза, заставляя Хэнка гадать, что же с ней происходит. Выслушивать подвыпивших парней в баре не составляло труда. От него требовалось лишь кивать головой и время от времени задавать стандартные вопросы. С Лиззи все было по-другому. Хэнку не приходило в голову, как подтолкнуть ее к откровенному разговору.
Прежде чем он успел придумать подходящий вопрос, Лиззи, глубоко вздохнув, сказала:
— Иногда я завидую тебе, потому что у тебя нет семьи.
— Объясни. — Такое заявление застало его врасплох.
Лиззи уселась поудобнее, чтобы не разлить вино. Она все еще чувствовала себя неуютно.
— Потому что, если однажды ты сделаешь что-нибудь не так, тебе не придется расплачиваться за это всю свою жизнь.
Лиззи совершила какую-то ошибку? Он не мог в это поверить. Она казалась ему идеальной практически во всем.
— Что ты, по-твоему, сделала не так?
Открыв глаза, Лиззи положила ногу на ногу.
— Пойми, я не предполагаю, что сделала что-то не так. Я действительно была не права.
— Что произошло?
— Мне кажется, ты можешь об этом догадаться.
— Ты говоришь об Аманде? — Хэнк отрицательно помотал головой. — Я не вижу в этом ничего плохого. Может, ты ограбила банк? Разорила компанию? Разрушила чей-то брак?
— Нет. — Она бросила на него быстрый взгляд.
— Тогда что?
— Я причинила вред своей семье, я опозорила их, — сказала Лиззи, вздохнув.
— Все мы в своей жизни совершали поступки, за которые нам было стыдно, не ты одна. Не могу понять, почему ты считаешь, что опозорила семью.
— Ты не знаешь, какой я была раньше.
— Ты тоже не знаешь, каким был я, — парировал Хэнк. — Какое теперь значение это имеет? Главное, какими мы стали сейчас.
— Наверное, ты прав.
Она была совсем не похожа на ту Лиззи, которую он знал. В Лиззи была искорка. Она знала, чего хочет, и получала это и никогда не переступала через людей, идя к своей цели. Она была доброй, нежной, но при этом еще и сильной. Именно это притягивало к ней Хэнка, именно это удерживало его в Канзас-Сити. Ни работа, ни то, что он нашел здесь родственника, не держали его так, как Лиззи.
Шокированный своим внезапным открытием, Хэнк встал.
— Ты куда? — Лиззи удивленно посмотрела на него.
Он и сам не знал. Но он должен был немедленно покинуть гостиную, пока не сделал то, о чем впоследствии может пожалеть.
— Я пойду сварю кофе.
Это была всего лишь отговорка. Если он не будет сдержан в своих чувствах, ему придется очень тяжело, когда наступит время уезжать. А наступит ли оно?..
Хэнк хотел крепко обнять Лиззи, чтобы показать, как много она для него значит. Но он чувствовал, что сейчас это ей мало поможет. Он не должен вмешиваться. Он и так слишком вовлечен в ее жизнь. Но Хэнку было трудно остановиться. Что бы ни мучило Лиззи, это засело где-то глубоко внутри. Настало время залечить ее раны. В ней было много любви, но она дарила ее только своей семье. Хэнк варил кофе и думал, чем же ей помочь.
Лиззи откинулась на спинку дивана. Она не сможет рассказать Хэнку все. Что он подумает о ней? Он уже знал об ошибке ее молодости и принял ее такой, какая она есть, не задавая лишних вопросов. Но он и не подозревал, что заставило ее совершить ту ошибку. После разговора с Викки это мучило Лиззи больше всего. Она чувствовала себя очень несчастной.
Хэнк вернулся в комнату с двумя кружками.
— Надеюсь, кофе не очень крепкий.
— Спасибо. — Лиззи взяла кружку из его рук и поставила на стол рядом с бокалом вина. — Прости меня за сегодняшний вечер. Я не хотела испортить тебе ужин.
Он сел на диван поодаль от нее. Лиззи испытывала непередаваемое чувство вины.
— Я больше волнуюсь о тебе, а не о том, как прошел ужин, — сказал Хэнк.
Кивнув, она вздохнула. Сейчас или никогда.
— Я переживаю за Викки.
— Что-то случилось?
В его голосе слышалась такая забота, что у Лиззи слезы навернулись на глаза. Почему ее проблемы так волнуют Хэнка?
— Да, то есть нет. Я запуталась, — пробормотала она.
— Ты? Поверить не могу. Никогда не встречал человека более собранного, чем ты.
— Я думала, что у меня все под контролем и я в курсе всего. Но оказалось, что я многого не знаю. Все изменилось.
— Что ты имеешь в виду под словом «все»?
— Моя жизнь. — На секунду она замолчала, но, собравшись с силами, продолжила: — Я считала Викки идеальной. Она всегда была любимицей в нашей семье. Красивой, умной… словом, безупречной. Она никогда никому не причиняла беспокойства.
— Что-то же все-таки произошло?
— Сегодняшний день стал для меня откровением. Я узнала кое-что, о чем, скорее всего, не хотела бы знать. Или, может быть, хотела в глубине души… Не знаю. Теперь я убедилась, что все обстоит не так, как казалось.
— Что случилось? — снова спросил Хэнк.
Лиззи покачала головой, все еще находясь под впечатлением того, что услышала от Викки.
