— Заметь, что я не залез обратно к тебе в постель, — сказал Гаррет, — за что, я думаю, ты должна меня поблагодарить.
— А почему?
— Потому что я видел, как ты утомлена. По сути дела, ты спала так крепко, что я даже несколько раз подходил, дабы убедиться, что твое сердце все еще бьется.
— Какой хитрый предлог, чтобы пощупать девушку.
Гаррет серьезно кивнул.
— Лучшее, что я мог придумать за такой короткий срок. Но будь моя воля, я бы стоял на страже возле тебя весь день. Нельзя так переутомляться, детка. Ты везешь на себе слишком тяжелый груз. Но я не был уверен, что могу позволить тебе спать дольше, поскольку не знаю твоих планов на сегодняшний день.
Эмма закрыла глаза.
— Сегодня днем у меня занятие с трудными детьми, подростками тринадцати-четырнадцати лет. Они пока еще не нарушали закон, но недалеки от этого.
— Только не говори, что и с ними будешь рисовать пальцем, — поддразнил Гаррет.
— Нет, мы будем расписывать стену. Я пытаюсь привить маленьким дебоширам любовь к прекрасному. Речь идет об их комнате для занятий, поэтому им разрешено разрисовывать ею всю, от пола до потолка.
— Значит, ты должна заниматься с кучкой своенравных, неуправляемых, задиристых подростков…
Чашка со свежей малиной, слегка посыпанной сахаром, появилась у нее на коленях.
— Пару часов в неделю. Но им так это нравится, Гаррет. Как я могла отказаться?
— Это очень просто. Вытягиваешь губы вот так. — Он продемонстрировал. — Коротенькое словечко, всего один слог. Раньше у тебя здорово получалось говорить его. Особенно мне.
Эмма рассмеялась.
— Это же совсем другое. Мы с детьми прекрасно ладим. Они не доставляют мне никаких хлопот.
— Я тоже не хотел доставлять тебе хлопот тогда, в юности. Я просто хотел залезть тебе под юбку.
— Что ж, последние пару дней я позволяла тебе делать со мной все, что пожелаешь. Просто тебе пришлось подождать несколько лет, пока я изменила свое решение. Как, впрочем, и мне, — задумчиво добавила Эмма.
— Ну и как? Ожидание того стоило?
— Стоило, еще как стоило, мистер Китинг. И если ты хотя бы на пару минут залезешь ко мне под одеяло, я докажу тебе, что такую женщину, как я, стоило ждать.
— Бог мой. — Гаррет поставил чашку с чаем на тумбочку и нырнул в кровать. Малина рассыпалась. Чашка свалилась на ковер. Он целовал Эмму, сначала притянув на себя, потом перекатившись на нее сверху. Словно все это поддразнивание было замечательным, но не могло затмить радость прикосновения к ней.
Раньше Эмма и не подозревала, что когда мужчина вот так прикасается к женщине, весь остальной мир перестает существовать.
Они ласкали друг друга до тех пор, пока поцелуи и нежные поглаживания не вызвали неизбежное воспламенение. Ночью он соблазнял ее терпеливо и очень медленно, но утром секс был горячим и неистовым. Никто из них не хотел тратить время на прелюдии.
Когда все закончилось, Эмма повалилась на подушку с блаженной улыбкой на губах, а он рухнул на спину, одной рукой все еще обнимая ее и пытаясь восстановить дыхание. У Гаррета не осталось сомнений в том, что физически они идеально подходят друг другу.
А потом зазвонил телефон.
Они оба не обратили на него внимания. В конце концов, мобильник затих. Гаррет не отрываясь смотрел на Эмму, словно ничего не видел и не слышал вокруг себя.
Но саму Эмму трель телефона вернула к реальности. На несколько часов она напрочь позабыла о потрясении, которое пережила вчера. Но сейчас неприятные эмоции снова нахлынули на нее.
— Гаррет, мне нужно рассказать тебе кое-что.
— Хорошо.
— Я пыталась сделать это вчера.
— Знаю, я не хотел прерывать тебя, Эм, но потом подумал, что тебе необходимо отдохнуть. Ты живешь в состоянии постоянного стресса.
Гаррет провел ладонью по ее виску, убирая за ухо влажные пряди.
— Нетрудно представить, через что тебе вчера пришлось пройти. Я же знаю Иствик. Новость о расторгнутой помолвке наверняка уже облетела город, и всем было интересно узнать подробности.
— Именно по этой причине я и не смогла выкроить время, чтобы поговорить с тобой вчера. Мне пришлось объясняться со слишком многими людьми. Но сейчас речь о другом.
Она сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями, а Гаррет продолжил, уверенный, что ей требуется поддержка и утешение:
— Рид еще некоторое время будет занимать твои мысли. Он же небезразличен тебе. Да и друзья и родственники не позволили бы тебе так сразу забыть его имя, даже если бы ты и захотела. Обещаю, что не буду придавать этому обстоятельству большого значения.
— Я и не думала, что ты…
Он снова прервал ее:
— Если сейчас мы покажемся на людях вместе, как пара, все подумают, что ты оставила Рида из-за меня. Я знаю местных жителей, уж поверь. — Он явно беспокоится о ее душевном комфорте. К Эмме никто никогда не относился с таким трепетом. — Поэтому я понимаю, что некоторое время нам придется избегать публичности. В любом случае не могу представить, чтобы мы с тобой захотели привлекать к себе повышенное внимание.
— Да, верно. — Она еще даже не заглядывала так далеко вперед, а Гаррет, очевидно, уже все предусмотрел. Когда она опустила голову, его пальцы мягко приподняли ее подбородок, чтобы их глаза снова встретились.
— Эмма. Я люблю тебя. Это чувство ново для меня. И я очень хочу, чтобы на сей раз у нас все получилось.
Эмма вспыхнула.
— Я тоже никак не ожидала испытать что-либо подобное. В юности нам было хорошо вместе, Гар, но ничего похожего на то, что я испытываю к тебе сейчас.
Он кивнул.
— К сожалению, я совсем не умею ухаживать, поэтому мне придется учиться всем тонкостям этого искусства. Поэтому если ты просто будешь терпеливой и не станешь обижаться, если я время от времени буду делать что-то не так…
Она села.
— Гаррет.
— Что?
— Пожалуйста, не перебивай.
— Ладно.
— Вчера кое-что случилось. Мои родители… Я знала, что они хотят меня видеть. Им не терпелось получить объяснение, почему я разорвала помолвку с Ридом, поэтому я поехала к ним. — Эмма вздохнула, потом выпалила: — Я обнаружила, что вот-вот потеряю все.
— Что ты имеешь в виду?
Боже, как хорошо поговорить с кем-то, кто не будет критиковать и осуждать ее. Кому наплевать на общественное мнение и нет дела ни до чего, кроме… нее самой.
— Все это время, Гаррет, я думала, что в тридцать лет унаследую трастовый фонд, который когда-то основала моя бабушка.
— Хорошо.
