— По-моему, кто-то есть.
— Может быть, непосредственный начальник капитана?
— Нет, боюсь, его нет.
— А как насчет тех троих морских пехотинцев, которые были с капитаном в ночь накануне его убийства?
— Их тоже нет.
— Итак, с кем же мы с мисс Суарес прибыли сюда поговорить?
— Похоже, это будет лейтенант Дамонт Джонсон.
— Из шестнадцати человек, с которыми я хотел встретиться и о чем просил вас, вы даете мне только одного?
— Если быть точным, я не даю вам никого. Лейтенант Дамонт Джонсон проходит службу в Береговой охране Соединенных Штатов, и он по-прежнему находится здесь, на базе.
— И это все? Мы проделали такой путь ради того, чтобы расспросить одного-единственного свидетеля?
— Я бы сказал, что вы приехали не зря. Лейтенант Джонсон был лучшим другом Оскара Пинтадо.
— Лучший друг Оскара или злейший враг Линдси?
Сарказм, похоже, не произвел на военного юриста никакого впечатления.
— Мистер Суайтек, не мне напоминать бывшему федеральному прокурору, что все эти свидетели не обязаны встречаться и разговаривать с вами до суда. Правительство Соединенных Штатов пошло вам навстречу, предоставив возможность побеседовать с лейтенантом Джонсоном.
— Я знаю правила. Но я не могу не подозревать злого умысла во всех этих неожиданных перестановках и новых назначениях.
— Новые назначения у военных происходят постоянно.
— И иногда они даже вызваны вескими причинами, я уверен.
Капитан скривился, как от зубной боли.
— Мистер Суайтек, не сомневаюсь, вы знаете о тех заявлениях, которые ваша клиентка сделала местной газете после смерти ее супруга, — о ее смехотворных предположениях, будто капитана Пинтадо устранил кто-то на базе, потому что ему было известно слишком много о строго секретных вещах. Я читал также и аналогичные заявления на этот счет вашей коллеги, мисс Суарес, высказанные ею по телевидению после ареста Линдси. Поэтому позвольте мне объясниться с вами на понятном вам языке. У меня нет намерения помогать паре ушлых адвокатов из Майами снять их клиента с крючка, выдвинув нелепую теорию о грандиозном правительственном заговоре. Прошу простить, если кажусь вам безрассудным. Но я считаю своим долгом сказать вам это из уважения к семье покойного.
— Моя клиентка и есть семья покойного. Поэтому сделайте мне одолжение, хорошо? Приберегите пламенные речи для другого случая и приведите мне лейтенанта Джонсона.
Взгляды их скрестились, и капитан наконец отвел глаза. Джек смотрел, как тот отодвинулся от стола и молча вышел из комнаты. За ним закрылась дверь.
— Что все это значит? Они заставили нас проделать такой путь ради одного-единственного разговора? — произнесла София.
— Именно так, — согласился Джек. — Но я им это припомню.
Глава пятнадцатая
— Мы находимся на переднем крае борьбы за обеспечение безопасности региона, — заявил лейтенант Джонсон.
Это очень напоминало вступление к президентскому спичу, и лейтенант в самом деле походил на молодого лидера. Афроамериканец приятной наружности, четко выражающий свои мысли, явно интеллигентный, словом, парень из тех, кого хочется иметь на своей стороне. Если он сумеет обуздать свое высокомерие и самонадеянность, в политике его ждет большое будущее.
Джек и София сидели по одну сторону стола для совещаний. Лейтенант и сотрудник управления начальника военно-юридической службы, капитан Кессинджер, расположились по другую. Кессинджер не выступал в роли личного адвоката лейтенанта, но он присутствовал здесь для того, чтобы не допустить «ущемления интересов правительства» — в чем бы эти интересы ни выражались.
— Что это значит? — полюбопытствовал Джек. — Передний край борьбы за обеспечение безопасности региона?
— Это значит, что мы находимся на заднем дворе Кастро. Или, — при этих словах он бросил взгляд на карту на стене, — если представить остров в виде большой кубинской игуаны с обрезанным хвостом, мы, как выражаются некоторые, ползем вверх по ее заднему проходу.
— И как же в качестве американских специалистов в области проктологии вы оцениваете свою миссию здесь?
Лейтенант почти улыбнулся. Похоже, ему понравилось, как держится с ним Джек, отвечая ударом на удар.
— Даже не знаю, как лучше ответить, — проговорил Джонсон. — Береговая охрана ежедневно проводит операции в бассейне Карибского моря, и многие из них осуществляются с территории Гуантанамо. Таким образом, мы защищаем Соединенные Штаты от двух самых серьезных внешних угроз — торговли наркотиками и терроризма.
— И с какой же из них приходится бороться лично вам?
— Я бы сказал, что свое время я распределяю между несколькими задачами. Две из них, о которых я говорил выше, — главное в моей служебной деятельности. Но столь же важными остаются и вопросы спасения и иммиграции.
— Я полагаю, под словом «иммиграция» вы понимаете проблемы, связанные с нелегальной иммиграцией.
— Это зависит от того, что вы вкладываете в понятие «нелегальный».
— Но вы ведь здесь не для того, чтобы налево и направо раздавать «зеленые карты», правильно?
Юрист из управления начальника военно-юридической службы проворчал:
— Мистер Суайтек, я понимаю, что это не письменные показания под присягой, но, по-моему, ваш сарказм неуместен. Лейтенант пришел сюда добровольно, в свое свободное время. Вы могли бы по крайней мере вести себя вежливо.
— Справедливое замечание, — согласился Джек. — Лейтенант Джонсон, приношу свои извинения, если оскорбил вас. Но давайте вернемся к теме нашей беседы. Вы служите в Береговой охране. Оскар Пинтадо был морским пехотинцем. Правильно?
— Правильно.
— И вы были друзьями?
— И это правильно. Лучшими друзьями.
— Отлично. Лучшими друзьями. Хотя это не столь необычно, как совместный пикник, организованный гардемарином и курсантом Уэст-Пойнта[7]перед началом ежегодного футбольного матча между сухопутными войсками и флотом, но все-таки мне кажется несколько странным, что два парня из разных родов войск стали лучшими друзьями.
— Мы просто подружились. Что я могу сказать?
— Как? Почему это вы стали такими хорошими друзьями?
— Не знаю. Почему вообще люди становятся друзьями?
Джек пожал плечами.
— Общие интересы?
И снова вмешался военный юрист.
— Мистер Суайтек, я не представляю интересы присутствующего здесь лейтенанта Джонсона, но обязан обратить ваше внимание на то, что он тратит свое личное время на эту беседу. У него есть более важные занятия, чем размышлять о природе дружбы. Я имею в виду: это не шоу Опры Уинфри.
