Когда наконец работы были окончены, Суба, прежде чем опечатать дверь, пригласил Шаламар посетить гробницу. Пройтись по ее просторным залам. Осмотреть мозаики на каменном полу, взглянуть на прекрасный вид с балконов. Восхищенная Шаламар то и дело гладила ладонью каменные колонны. Наконец она улыбнулась и, повернувшись к Субе, сказала:
— Ты соорудил здесь, Суба, гробницу для славного Тсонгора. Я благодарю тебя за то, что ты подарил Сарамину дворец достойный его величия. Отныне эта гробница станет безмолвным сердцем города, куда никто не войдет, но все будут почитать.
И тогда Суба понял. Понял, что он должен сделать: создать облик своего отца. Семь гробниц как семь обликов короля Тсонгора. В Сарамине — это лицо короля, овеянного славой. Человека исключительной судьбы, который всю свою жизнь стремился к свету. Субе оставалось только показать, одно за другим, все лица Тсонгора. Построить гробницу для каждого из них. Во всех концах королевства. И эти семь гробниц должны будут говорить, кем же был король Тсонгор. Вот что надлежало сделать Субе. Найти место и придумать, какие лица короля будут выражать остальные гробницы.
Последнюю ночь в приморском Сарамине он провел вместе с Шаламар, а утром попрощался с ней и снова сел на своего мула. Черное покрывало, которое дали ему прачки из Массабы, он оставил во дворце старой правительницы. Она повесила его на самой высокой башне цитадели. А Субе теперь предстояло проехать весь континент. Все королевство теперь знало, что Суба ездит, повсюду ища место, где построить гробницу. И для каждого города это было бы большой честью, каждый город надеялся на то, что выбор падет на него.
На своем упрямом муле Суба-зодчий проезжал по королевству. В шумном лесу баобабов, на толстом слое перегноя, среди певчих птиц с красноватыми перьями он построил высокую пирамиду. Гробницу для Тсонгора-строителя. Потом он поехал на самый край королевства, на манговый архипелаг. Это были последние земли, за ними не было ничего. Последние земли, где имя короля Тсонгора заставляло людей преклонять колени. Там он соорудил остров-кладбище для Тсонгора-путешественника. Того, кто раздвинул границы земли, кто зашел дальше, чем когда-либо заходили даже самые отважные люди. Для Тсонгора-воина, предводителя армии, военного стратега, он выдолбил огромную пещеру-зал на высоком скалистом плато центральных земель. Там, на много метров под землей, он приказал мастерам установить множество фигур воинов. Большие глиняные статуи. Все разные. Он расставил их в темном подземелье. А весь пол занимала огромная армия каменных воинов, словно готовых в любую минуту прийти в движение, терпеливо ждущих возвращения своего короля, чтобы снова зашагать. Когда Суба закончил сооружать гробницу Тсонгора-воина, он нашел место для гробницы Тсонгора-отца. Отца, который с любовью и великодушием воспитал пятерых детей. В пустыне, среди редких смоковниц, обдуваемых ветром песчаных дюн и ящериц, он приказал воздвигнуть высокую каменную башню из охрового камня, который много дней попадался им на пути. На ее вершине он поставил болотный камень. Огромный прозрачный блок, который по ночам излучал весь тот свет, что он впитывал в себя за день. Этот камень насыщался солнцем пустыни и в темноте светил караванам, словно маяк. Лицо Тсонгора для вечности постепенно создавалось из пота и самоотверженности Субы, целиком посвятившего себя своему делу. Гробницы возникали одна за другой, и ему казалось, что каждый раз, когда он заканчивал одну, каждый раз, когда он запечатывал двери этих молчаливых жилищ и покидал это место, он чувствовал на своем плече словно чей-то вздох. Он знал, что это означает. Это Тсонгор. Он рядом с ним. В его ночных снах и трудовых днях. Тсонгор был с ним. И вздох, который Суба чувствовал у каждой законченной усыпальницы, всегда говорил ему одно и то же. Что он выполнил свой долг и что Тсонгор благодарит его. Да, каждый раз, когда он завершал строительство очередной гробницы, Тсонгор благодарил его. Но еще этот вздох говорил ему, что здесь еще не самое главное место, что главного места он пока не нашел. И Суба неутомимо отправлялся дальше. Снова ища это самое главное место, чтобы почувствовать на плече вздох облегчения своего отца.
Глава пятая
ЗАБЫТАЯ
~~~
Массаба все еще держалась, но выглядела она уже совсем иначе. Теперь над долиной возвышался обескровленный город. Крепостные стены, казалось, вот-вот рухнут. Запасы воды и провизии почти иссякли. Стаи хищных птиц кружили над стенами и обосновывались там, где они не обгорели. Город стал грязным, его жители — изможденными. У воинов лица как у заблудившихся лошадей, которые иногда мечутся по пустыне, упорно двигаясь к горизонту, пока силы не покидают их и они не падают замертво на горячий песок. Никто не разговаривал. Каждый обреченно ждал смерти.
Во дворце Тсонгора все было разгромлено. Одно крыло полностью опустошил пожар. Ни у кого не хватало ни времени, ни сил что-то восстанавливать. Грудами валялись обгоревшие ковры, разбитые светильники, стены почернели. В коридорах царили грязь и запустение. В залах, некогда служивших для приемов, вповалку спали утомленные люди. На большой дворцовой террасе разместился лазарет. Там перевязывали раненых, оттуда наблюдали за сражениями, которые шли под стенами города. Все делалось из последних сил. Все в один момент могло рухнуть. Улицы превратились в земляные тропинки. Камни мостовых использовали для того, чтобы кидать их во врагов. Листья деревьев остригли, чтобы кормить ими лошадей. Потом, позднее, под угрозой голода, чтобы кормить людей, убили животных.
После смерти брата Сако очень изменился. Он так похудел, что длинное ожерелье, которое он носил, с сухим стуком билось о его бедра. Он отрастил длинную косматую бороду, и она временами делала его похожим на покойного отца. Войско Массабы поредело. От некогда огромной армии почти ничего не осталось, разве что королевская гвардия и люди-папоротники Гономора. А из вождей армии Коуаме остались только Аркалас, Барнак и его пожиратели ката. И все. Не говоря уже о том, что и эти люди были измотаны месяцами непрерывных сражений.
Коуаме почувствовал, что его поражение не за горами. Что он падет здесь, вместе с Массабой, под победные крики осаждающих город воинов Санго Керима. И тогда как-то ночью, не сказав никому ни слова, он снял свое оружие, надел длинную темную накидку и вышел из города. Ночь была темная, никто не заметил его ухода. Словно тень, он пересек огромную долину, которая стала ареной стольких битв, и поднялся на холмы. Там он прошел через лагерь Санго Керима, имея одно-единственное оружие — кинжал. Прошел мимо людей и животных уверенным шагом, и никто не остановил его, приняв в этой накидке за одного из воинов Рассамилага. Немного подождав, когда лагерь уснет, он тихо, стараясь не шуметь, вошел в палатку Самилии.
Он нашел ее лежащей на постели, она аккуратно вынимала из волос заколки.
— Кто ты? — спросила она, вздрогнув.
— Коуаме, принц соляных земель, — ответил он.
— Коуаме?
Она вскочила, глядя на него широко раскрытыми глазами, голос ее дрожал. Он сделал еще шаг в палатку, чтобы его не заметили снаружи, и откинул накидку, которая скрывала его лицо.
