Помню, перед самым концом я подумал: «Черт!» и одновременно: «Боже!» — а потом вдруг наступило ничто, бессловесное, только нечленораздельное бульканье в горле, напоминающее что-то, сказанное на валлийском. Я уверен, что однажды звук, изданный мною в тот момент, когда я кончил в презерватив, находящийся внутри Джорданы, станет означать «победитель» на далеком языке будущего. Джордана тоже издавала звуки, которые я ожидал услышать. Что-то вроде «ооох». Только с меньшим числом гласных. Скорее просто «ох». Но чаще всего это было похоже на «нххх».
Так как у нас был секс, да и еще с такими результатами, я невольно вынужден задать вопрос: сделаем ли мы это снова? Есть ли в этом смысл? Сможем ли мы сделать это лучше?
От меня теперь так пахнет, что я никогда больше не буду мыться. Кончики пальцев стерлись и стали похожи на наконечники фломастеров.
На этой ноте тебя покидаю,
О.
P.S.: После я страшно проголодался. Вычистил свою тарелку и принялся за Джорданину.
Когда к нашему дому подъехала родительская «мазда», я читал «Новую мифологическую энциклопедию». Книга размером с телефонный справочник. Она лежит у меня на коленях. Пытаюсь сосредоточиться на следующем предложении: «Однажды утром Тор пробудился и обнаружил, что его молот исчез».
— Есть кто? — зовет мама с крылечка. У нее такой голос, будто она собирается зайти в дом с привидениями.
Я сижу в плетеном кресле в передней, у книжного шкафа. Когда родители входят, поднимаю на них глаза и захлопываю книгу.
— Как прошел вечер? — как ни в чем не бывало спрашиваю я.
Они оба в пальто: папа в темно-синем тренче, мама в апельсиновом плаще.
— Великолепно, — отвечает папа. — Хорошая постановка, да?
— Твоей бабушке бы понравилось. — Мама переходит на шепот. — Куча голых.
Моя бабуля получает брошюры Эдинбургского театрального фестиваля и обводит кружочком все пьесы где есть предупреждение «обнаженная натура». Говорит, что ей нравится человеческое тело.
Мама оглядывает комнату и ищет какой-нибудь беспорядок, который можно было бы убрать.
— А где девушка? — спрашивает отец.
— Джордана ушла домой.
Мама выключает телевизор, нажав кнопку.
— Все время она спешит. Совсем ненадолго зашла, — говорит он. Если бы папа знал. — Надеюсь, ты проводил ее домой? — спрашивает отец.
Я пожимаю плечами.
— Посадил в такси.
Мама расправляет покрывало на подлокотниках дивана. Папа улыбается. Он положил руку на верх открытой двери и облокотился на нее.
— Надеюсь, ей денег хватит, — говорит папа, глядя маме в затылок. Та берет пульт и кладет его на телевизор.
— Я дал ей три фунта.
— Молодец. Как прошел ваш романтический ужин? — Папа улыбается шире и ждет, что мама на него взглянет. Она не смотрит.
— Нормально. Ей понравилась спаржа.
Родители даже не подозревают, что их кровать стала соучастником преступления. Джордана на два месяца старше меня, и потому ее можно считать зачинщиком.
Я поднимаюсь наверх. Писаю впервые после начала сексуальной жизни криво, мертвой петлей, как на американских горках. Моча воняет кислотой, помойкой и бомжами. И я уже начал думать, не сделал ли я что-нибудь действительно ужасное, в наказание за что мои внутренности сгниют, но потом вспомнил: на ужин была спаржа.
Наконец удаляюсь в спальню и пишу письмо в «Оргию». Помимо всего прочего в нем метафора: «Я раскрыл ее ноги, как центральный разворот порножурнала».
II
Диуретик
На прошлой неделе я обнаружил папины трициклические антидепрессанты в мусорном ведре в ванной. Невозмутимо открутив одним движением крышку с защитой от детей, я увидел, что бутылочка полна белых таблеток, похожих на кусочки мела.
На сайте, который у папы на компьютере в закладках, написано, что «эмоциональный упадок при отказе, от „прозака“ в глазах пациента гораздо хуже, чем депрессия, собственно ставшая причиной приема антидепрессанта». Думаю, они имели в виду «в восприятии пациента», так как глаза тут, собственно, ни при чем.
Первый признак: папа, обычно с безупречным постоянством спускающийся к завтраку по понедельникам, отсутствует на кухне. Когда я пришел из школы в понедельник, он стоял у окна спальни в своем кроваво-красном халате, наблюдая за заходящим в док паромом из Корка. Свет в комнате был включен на полную.
— А вот и Корки, — сказал я голосом ведущего телешоу, входя в комнату.
— Вот и Корки, — подтвердил отец.
В его руке была чашка с водой и плавающим в ней бугристым куском лимона. Он был в тапочках и носках.
— Тебе плохо? — спросил я.
Он повернулся ко мне. Мешки у него под глазами казались мягкими и гладкими. Он был без очков.
— Я не очень хорошо себя чувствую, — ответил папа. — Полежу-ка в кровати.
Его зрачки были крошечными.
Я огляделся. Кровать застелена. Он даже разложил подушки в форме бриллианта в изголовье.
Я не видел его пару дней, кроме того времени, когда он спускался, чтобы налить себе горячей воды и иногда заменить кусок лимона. Он взял кружку со словом «Персона» и незамысловатым символом: колесо из цветных точек, переходящих из красного в зеленый, в желтый и опять в красный.
В понедельник вечером папа остался наверху в кровати; ужинали вдвоем с мамой. Хотя меня часто бесит на первый взгляд бессмысленный треп родителей за чаем, надо признать, что, по крайней мере, им удается развлекать друг друга. А я провел большую часть ужина слушая, как скрипит моя челюсть. Даже целая тарелка макарон в форме букв не подсказала ни одной темы для разговора.
В повисшей тишине я решил составить и заучить список тем для разговора, который пригодился бы нам в течение оставшейся недели. При этом я старался сбалансированно учесть наши общие интересы:
Подходящие темы
Грибы
Гомеопатические средства излечения Джорданы от экземы
Что случилось с твоим хорошим другом Риком?
Мамин вес
Акулы
Что означает слово «Персона» на папиной кружке?
Мой обмен Веществ
Родители Джорданы
Старичные озера
Гора Плезант
Неподходящие темы
Что Чипс думает о женщинах
Самоубийство как лекарство от депрессии
Помнишь, когда Кейрон приходил в гости?
Папины сексуальные способности
Что Чипс думает об иммиграции
