— Давайте послушаем, как Христос открывает детям Царствие Небесное.
Он поднял взгляд и посмотрел им в глаза. У матери глаза были красные, полные нескончаемого горя и какой-то физической тоски, какую он всегда замечал у матерей, потерявших младенцев.
— Приносили к Нему детей, чтобы Он прикоснулся к ним; ученики же не допускали приносящих. Увидев то, Иисус вознегодовал и сказал им: пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие. Истинно говорю вам: кто не примет Царствия Божия как дитя, тот не войдет в него. И, обняв их, возложил руки на них и благословил их… Иисус говорит: «Я есмь пастырь добрый, и знаю Моих, а Мои знают Меня. И Я даю им жизнь вечную, и не погибнут вовек, и никто не похитит их из руки Моей; Отец Мой, Который дал Мне их, больше всех, и никто не может похитить их из руки Отца Моего».
— Так звучат слова Господа.
Он помолчал несколько секунд и продолжил:
— Давайте вместе прочтем молитву Господню.
Родственники отпустили руки, сложили их и склонили головы. Все они были людьми верующими, и младенец был, по счастью, крещен, крестины отметили всего десять дней назад. Девочка получила имя Сара Эмилия.
Маргидо закрыл глаза, почувствовал, как весь наполняется торжественностью, произнося Господню молитву вместе с ними.
— Отче наш, иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого. Аминь.
— Аминь, — прошептали они.
Он взял крышку гроба.
— Вы хотите закрыть ей лицо? — тихо спросил он.
Одна из бабушек взяла шелковое покрывало, лежавшее на подушечке рядом с маленьким личиком, и расправила его на лице, погладив внучку по щечке. Из груди вырвался сухой всхлип.
— Крошечка моя… Я ведь так с тобой и не познакомилась толком.
В полной тишине он опустил крышку, и отец ребенка закрепил болты.
Потом все шестеро благодарили его, пожимая руку, с искренностью и теплотой.
— Вы так красиво сказали, — заметил один из дедушек. — Как хорошо было почувствовать, что Господь снизошел к нам в своем утешении. Ведь так Он и поступает. Большое спасибо, теперь нам легче будет пережить похороны.
Ему пришлось счищать снег с машины, он медленно сметал его и чувствовал своего рода счастье. Не введи нас во искушение… Но это случилось. Случилось, и поправить ничего уже нельзя. И все равно он знал, что теперь он снова дома, в прибежище Господнем, он освободился, снова став одним из бесконечного множества, он не был одинок.
…
Он был совсем не похож на всех ее предыдущих мужчин, поэтому она пыталась убедить Сигурда не волноваться. Сигурд утверждал, что серьезно беспокоится, отчего она приходила в ярость, но старалась этого не показывать, понимая, что он волнуется за нее, будучи человеком очень земным.
— Лучше бы радовался за меня, я ведь в полете!
— Вот именно, это нам всем очевидно.
— Ты же видел, у него нет ни рогов на лбу, ни автомата «Узи», спрятанного под курткой. Он — порядочный человек, а я…
— …втрескалась по уши. Он показался мне очень приятным человеком, но вы знакомы всего…
— Три недели! За три недели можно много чего узнать! К тому же, фактически мы познакомились в новогоднюю ночь, то есть уже пять недель назад.
— Но Турюнн, ты совершенно съехала с катушек! Вчера на собрании, например, снова и снова задавала одни и те же вопросы. Бедный бухгалтер чуть умом не тронулся!
— Правда, что ли? Да-а, а ты посмотри на все с юмором, — ответила она. — У нас огромная прибыль, мне кажется, бухгалтеру должно быть приятно повторить это несколько раз. Все мои предыдущие отношения тоже начинались хорошо, но потом разваливались, потому что я плевала на них, и в конце концов мужчины поддавались, после чего я теряла к ним уважение, и они заводили роман с другой ради самоутверждения. Вот — краткое психологическое описание. Но на Кристера не наплюешь, Сигурд.
— Хотелось бы просто, чтобы ты немного успокоилась. Я ведь только добра тебе желаю, Турюнн.
Он взял пряник, потом вспомнил, как они ему надоели, и скорчил гримасу.
— Рождество продолжается до Пасхи, — сказала она. — Но, честно говоря, Сигурд, мне просто замечательно, меня не надо пасти. Вообще-то он совершенно нормальный человек, пусть даже и катается в кромешной тьме на семи собаках. Но когда ты так серьезно на меня нападаешь, мне приходится его хвалить и перехваливать. Понимаешь? Посмотри на факты.
— Что за факты?
— Что эти отношения отличаются от всех предыдущих. Они идут мне на пользу. Не беспокойся.
— При одном условии. Что ты отнесешь эти пряники в приемную для собачек, а нам купишь нормальное печенье.
— Ладно, уберу пряники. Но печенье покупай сам.
Что ей однозначно не нравилось, так это аналогичное отношение к Кристеру со стороны Маргрете. Подруге казалось, что Турюнн слишком быстро вышла в открытое море. А как иначе? С Кристером у нее было ощущение, что она вернулась домой, как ни банально это звучало для окружающих. И вся их встреча, в принципе, напоминала выигрыш в лотерею. Он практически не выезжал в город, не сталкивался с кругами, в которых она вращалась. Иногда он заезжал в свою квартиру в центре, но по большей части проводил время в лесу, на даче. Использовать дачу для постоянного проживания было запрещено законом, поэтому он сохранял за собой квартиру, куда приходила вся почта, и где он был зарегистрирован.
— Даже Луна там ни разу не была, — говорил он. — В каком-то смысле — это вложение средств, цены растут как сумасшедшие. Но у меня там начинается клаустрофобия. Странно, что так много людей хотят жить штабелями друг над другом.
— Я, например, — сказала она. — Когда я в своей квартире, у меня нет ощущения, что надо мной или подо мной живет еще кто-то.
Но, конечно, его дача ей нравилась куда больше собственной квартиры, чего уж говорить. Она бы с удовольствием и сама так жила, будь у нее возможность. С виду простенькая дачка, но очень большая на самом деле и изнутри прекрасно оборудованная. Кафельные полы с подогревом, ванная с бревенчатыми стенами и дровяной печкой, огромный синий обеденный стол, гигантский камин, старые, глубокие кресла с овечьими шкурами, кухня с уютным беспорядком и такой же дровяной плитой, как на хуторе Несхов. Стены в гостиной заполнены полками с книгами и журналами. Настоящая дачная атмосфера, пока не откроешь дверь в кабинет с компьютерами. А там — три монитора, принтеры, факс и часы, показывающие время в Нью-Йорке, Лондоне и Токио. Оказавшись там в их второе свидание, она обернулась и воскликнула:
— Господи, чем это ты занимаешься?
