1.
Отмахав двадцать миль к востоку от Бейкера, я остановился проверить сумку с Веществами. Солнце пекло нестерпимо, и я почувствовал, что пора кого-нибудь убить. Кого угодно. Пусть даже большую ящерицу. Надо опробовать эту хуйню. Я достал Магнум 357 моего адвоката из багажника и прокрутил барабан. Он все время был заряжен: небольшими, длинными мерзкими пулями — девять грамм с превосходной настильной траекторией и ацтекской позолотой на кончиках. Я несколько раз просигналил, надеясь выманить игуану. Заставить этих пидорасов пустыни подвигаться. Я знал, что они здесь прячутся. Едва дыша, нежатся на солнцепеке в этом чертовом море кактусов, и каждая из этих вонючих маленьких тварей источает смертельный яд.
Три быстрые вспышки чуть не сбили меня с ног. Три оглушительных, самовзводных выстрела из 357-го в моей правой руке. Господи! Стреляя в ничто, безо всякой на то причины. Дурное помешательство. Я швырнул пистолет на переднее сидение и нервно взглянул на хайвэй. Никаких машин; дорога была пуста на две-три мили в обе стороны.
Довольно удачно. В этом случае найти в пустыне нарушителя спокойствия, бешено палящего в кактус из машины, набитой наркотиками, не представляется возможным. И уж точно не в тот момент, как сейчас — когда в затылок дышит дорожный патруль.
Снова как из рога изобилия посыпятся коварные вопросы: «Ну вот, мистер… ах да… Дьюк; вы, естественно, понимаете, что стрелять из любого вида оружия, находясь на федеральном хайвэе, незаконно?».
— Что? Даже в целях самозащиты? Да стоит только чуть-чуть нажать на спусковой крючок этого проклятого пистолета… А правда заключается в том, что я собирался выстрелить только один раз — просто напугать этих мелких ублюдков.
В ответ тяжелый взгляд, и затем он очень медленно говорит, подчеркивая каждое слово: «Вы утверждаете, мистер Дьюк, что кто-то на вас напал?».
— Ну… нет… не в буквальном смысле напали, офицер, однако серьезно угрожали. Я остановился пописать, и в ту самую минуту, как вышел из машины, был окружен этими мерзкими ядовитыми хуесосами. Они надвигались так стремительно, как будто им жопу скипидаром намазали!
Покатит ли эта история?
Нет. Они возьмут меня под стражу, в обычном порядке обыщут машину — и, когда это случится, все свирепые порождения ада вырвутся на волю. Они никогда не поверят, что все эти наркотики необходимы для моей работы и что в действительности я — профессиональный журналист, направляющийся в Лас-Вегас освещать Национальную конференцию окружных прокуроров по проблеме наркотиков и опасных наркотических веществ.
— Просто образцы, офицер. Я отобрал эту ерунду у хитчхайкера там, в Барстоу, для неоамериканской церкви. Он так смешно начал качать права, что пришлось его избить.
Купятся ли они на эту дешевку?
Нет. Они кинут меня в тюремную клоаку и с превеликим удовольствием отобьют дубинками почки — вынудив меня потом годами мочиться кровью, пока стоит…
К счастью, пока я наспех проводил инвентаризацию своего саквояжа, меня никто не побеспокоил. Продукт оказался в безнадежном беспорядке, все перемешалось и частью похерилось. Несколько мескалиновых пилюль измельчилось до красновато-коричневого порошка… Впрочем, я насчитал еще тридцать или сорок неповрежденных. Мой адвокат сожрал все красные, но оставалось довольно много спида… Трава кончилась, солонка, где лежал кокаин, была пуста, одна промокашка кислоты, коричневый кусок убойной смеси опиума и хэша, шесть пустых ампул амила… Для чего-то серьезного недостаточно… Хотя тщательно выверенное нормирование мескалина, возможно, продержит нас на четырехдневной Наркотической конференции.
На окраине Вегаса я притормозил у местной аптеки и купил две кварты «Золотой» текилы, две упаковки по пять штук «Чивас Регаль» и пинту эфира. Меня подмывало спросить насчет амил нитрата. Моя грудная жаба снова начала давать о себе знать. Однако у аптекаря были глаза подлого истеричного баптиста, и связываться с ним не хотелось. Я сказал ему, что мне нужен эфир, чтобы избавиться от дрожи в ногах, но это был перебор… К тому времени он уже упаковал его и выбил чек. Он не парился. Эфир ему был по хую.
Мне было интересно, что он скажет, если я спрошу его о «Ромилэре» по 22 доллара и о баллоне веселящего газа. Наверное, он бы мне их продал. Почему бы и нет? Свободное предприятие… Давай народу то, что он хочет, — особенно этому провонявшему от пота, шизанутому парню с дрожью в ногах и ужасным кашлем, не считая грудной жабы и богомерзких сосудистых спазмов, выворачивающих наизнанку каждый раз, когда он находится на солнце. «Мне кажется, офицер, этот парень чувствовал себя неважнецки. Черт его побери, но откуда я мог знать, что он направится прямо к своей машине и начнет со страшной силой закидываться этими веществами?» Действительно, каким образом я мог это узнать? Я на мгновение замешкался у магазинной полки, а затем взял себя в руки. И пулей вылетел к тачке. Идея полностью сойти с ума от веселящего газа в разгар Наркотической конференции окружных прокуроров определенно несла в себе некое извращенное очарование. «Не в первый день, — подумал я. — Это оставь про запас. Какой смысл, если тебя свинтят и дадут срок еще до начала конференции?». Я свистнул на стоянке журнал «Review», но сразу же выбросил его, едва дочитав заметку на первой странице:
