– Очень хорошо. – Лукас стоял, переминаясь с ноги на ногу, заметно нервничая. Анастасия прищурилась. Таким ей еще не приходилось его видеть. Словно ему хотелось что-то сказать, но он не находил слов.
Что, если ее действия не оставили Чарли выбора и теперь Лукас потребует, чтобы ее вывели из дела?
Он прочистил горло, и сердце у нее замерло.
– Вы, конечно, знаете, что разговоры о нашем поцелуе стали достоянием публики?
Кровь бросилась ей в лицо, но Анастасия заставила себя безмятежно смотреть на него. Сейчас не время показывать слабость. Она начала усваивать уроки.
– Да, ходят слухи о том бале, и я видела в каких-то бульварных листках упоминания о них. – Она вздохнула. – Я сделала все, как вы приказали в ту ночь, и не стала обращать на них внимание.
Лукас поднял руку, останавливая ее.
– Вы все сделали правильно, Анастасия.
Она замолчала, удивленная неожиданной озабоченностью, прозвучавшей в его голосе, а также странным выражением лица, когда он поднял голову, чтобы посмотреть на нее. Долго и оценивающе.
Теперь к желанию исчезнуть добавилось волнение в груди.
– Наверное, единственное, что мы можем сделать, – это сгладить эффект. Вести следствие станет труднее, но нам все равно надо что-то придумать. – Она пожала плечами. – Может, вы будете появляться на одних мероприятиях, а я – на других?
Тихо вздохнув, Лукас прикрыл глаза.
– Неужели вы полагаете, что слухи прекратятся, если мы будем появляться порознь? – Затем он продолжил, не дожидаясь ответа: – Я думаю, что нет.
Анастасия закусила губу. Лукас прав. И если он появился здесь, чтобы сообщить, что ее отстраняют от дела, может, это и к лучшему. Но как же больно! Это совсем не то, чего ей хотелось, и мысль расстаться со следствием угнетала ее.
– Итак, все закончилось? – прошептала она со слезами на глазах. – Я не справилась?
Три долгих шага сделал Лукас, подходя к ней, потом взял ее за руку. После работы у себя в комнате она не надела перчаток. Поэтому, когда его шершавые мужские пальцы беспрепятственно дотронулись до нее, все ее тело тут же начало плавиться, как в ту ночь, когда он поцеловал ее. Боль желания потекла по жилам и сконцентрировалась там, в сокровенном месте между бедрами.
– Послушайте меня, – тихо проговорил он, но Анастасия чувствовала, как его взгляд жжет ее губы. – Все это не ваша вина. Это дело, это расследование и ваше участие в нем не прекратятся, если мы обратим ситуацию себе на пользу.
Анастасия задрожала. Почему-то это ей совсем не понравилось.
– Как мы это сделаем?
Последовал тяжелый вздох.
– Обществу по каким-то причинам понравилась мысль, что нас связывают романтические отношения. Поэтому давайте устроим спектакль.
Краска на лице сменилась бледностью, и, отступив на шаг, Анастасия отдернула руку.
– Зачем это?
Но Лукас не собирался отпускать ее.
– Подумайте, Ана. Если мы сделаем вид, что готовы обручиться, это будет лучшим прикрытием. Когда кто-нибудь застанет нас беседующими, шепчущимися друг с другом, каждый вспомнит, что у нас роман. Тогда матроны не пойдут против правил приличий и не откажутся в этом случае приглашать нас на каждое светское мероприятие.
Анастасия слышала, что он говорил, понимала, что он говорил, но его голос звучал как будто вполовину тише. В ушах звенела тишина, зато все перекрывал стук сердца. И никакой слабости в животе от волнения. И никакого страха!
И тут страх вернулся.
– Помолвка? – прошептала она, прикрывая глаза свободной рукой. – Это невозможно.
Лукас сразу отпустил ее руку. Она наблюдала за ним и увидела, как он внезапно стиснул зубы. Так, будто ее отказ рассердил его.
– У вас есть лучшее предложение, Ана? – Мгновенно остыв, он скрестил руки на широченной груди, натянув плотную ткань сюртука на грудных мышцах. На секунду Анастасия замерла, словно загипнотизированная, потом заставила себя отвести взгляд. – Пожалуйста, предложите альтернативу, которая устроит вас больше, чем изображать помолвку со мной всего несколько недель.
– Несколько недель! – воскликнула она. Господи Боже, она не была уверена, что выдержит это притворство несколько дней, какие уж там недели!
Лукас поджал губы.
– Не сокрушайте меня своим воодушевлением, – сказал он, бессильно опуская руки.
– Вы не понимаете, о чем просите.
Ее мысли обратились к Гилберту, как это было и несколько дней назад. Ни к чему было целоваться с этим человеком. Но если заглянуть глубже… если они будут просто изображать? Гилберт – единственная большая любовь в ее жизни. Единственный мужчина, которого она страстно желала, и получала такую же страсть в ответ. Переступить через это означало отречься от страстного чувства, которое бывает только раз в жизни. Разве не так?
– Я прошу вас выполнить вашу работу, – холодно заявил Лукас. – Вы ведете себя так, как будто я тащу вас на виселицу, а не на несколько вечеринок.
– Поступить так равносильно предательству, – прошептала она.
Он сделал шаг в ее сторону.
– Предать кого? – произнес он совершенно безразлично, и она рискнула предположить, что он знает, о ком пойдет речь.
Подняв к нему лицо, Анастасия заставила себя посмотреть ему прямо в глаза.
– Моего мужа.
Губы свела судорога, когда он стиснул зубы. В том, как развернулись его плечи, как выпрямилась спина, было нечто от воинственного собственника, который защищает право на свою территорию.
– Вы не можете предать покойника.
Ее покоробила его грубость. Снова на глазах появились слезы, и Анастасия сморгнула их. Она не позволит ему их увидеть.
– Я уже предала.
Его брови поползли вверх.
– Тем самым поцелуем?
Она медленно склонила голову. Повисла долгая молчаливая пауза. Не в силах посмотреть на Лукаса, Анастасия уставилась в пол.
Наконец он заговорил:
– Помолвка ведь не будет настоящей, Ана. Как только наша миссия завершится, вы вернетесь в свое прежнее состояние. Вы снова сможете стать той же вдовой, одетой в траур, чтобы лелеять свое горе, чтобы скрыться от мира, если уж это вам так нравится.
В ответ на насмешливый тон она взглянула на него и встретилась со жгучим взглядом. Каждая частичка ее души настаивала, чтобы она огрызалась, спорила, сопротивлялась. Но сил не было. Лукас быстро сумел бы уязвить ее до глубины души, хотя он всего лишь констатировал то, что она и сама прекрасно знала. Анастасия действительно боялась начать жизнь заново.
Все так же молча она стала поворачиваться к нему спиной, чтобы не встречаться с этим все понимающим взглядом, решив воздвигнуть преграду между собой и жгучим гневом и столь же жгучим желанием, в котором запуталось и ее вероломное сердце. Но Лукас и не думал сдаваться. Схватив за руку и с силой развернув к себе, он заключил ее в объятия. Внезапно жар обрушился на нее со всех сторон.
