Сайра ещё сильнее прижала малыша к себе:
— Ну конечно.
Йоршкрунскваркльорнерстринк был взволнован. Он даже выпятил грудь от гордости.
— Фидо, — торжественно произнёс он.
— Фидо? — переспросил охотник. — Фидо? Собак обычно зовут Шарик, Жучка, Каштанка или просто Собака. Фидо — смешное, чудное имя для пса. Это будет первый и последний пёс, который зовётся…
Он не успел договорить. Привычный пинок в бок прервал его слова.
— Замечательное имя, — сказала Сайра, — мне очень нравится.
Они ещё немного посидели обнявшись, потом ещё чуть-чуть и ещё капельку.
Но вот друзья разомкнули объятия. В последний раз посмотрели они друг на друга и попрощались навсегда. Тут проснулся дракон. Он широко зевнул с полдюжины раз, после чего его проинформировали, что он снова может открыть свой вулкан и греть свои старые и больные кости до скончания веков. От радости старый дракон вильнул хвостом, разрушив три сталагмита и часть книжной полки. Счастье всколыхнуло его память, как половник мешает суп, и что-то всплыло на её поверхность. Не имя, нет, оно было утрачено навсегда, но кое-что другое. Дракон вспомнил, что под большим порталом была спрятана шкатулка, наполненная чем-то похожим на фасоль, но можно было сломать все зубы, пытаясь это жевать. Как же это называется? В общем, то, из чего делают скипетры и короны или важные монеты: они поняли, что это? Совсем немного — кусков сто. Могло ли это им как-нибудь пригодиться? Тогда, может, они сослужили бы ему службу, убрав это у него из-под ног, а то он всё время спотыкался об эту шкатулку.
Пока мужчина и женщина спускались по длинной лестнице, охотник помогал Сайре преодолевать трудные места, подавая ей руку. Не отпустил он её ладонь и тогда, когда уже не нужно было через что-то перелезать или перепрыгивать. Женщина руку не отнимала. Собака радостно следовала за ними.
— Если хочешь, на золото, которое дал нам дракон, мы купим землю и станем жить припеваючи, — сказал мужчина.
Сайра не отвечала.
— Посадим виноград, зерно, немного кукурузы, — продолжил он.
Женщина остановилась.
— Разведём кур, — добавила она.
Мужчина радостно улыбнулся и крепче сжал её ладонь.
Они продолжали путь в молчании.
Сайра и Монсер почти уже дошли до конца дороги, как мужчина снова заговорил:
— Знаешь, сегодня утром, когда я увидел тебя в первом утреннем свете, я… это… ну, я хотел сказать… спросить… я… ты… то есть мы… мы бы могли… Знаешь, как красиво всё вокруг, когда утром на рассвете всё розовое, и… если быть у нас дочери, можем назвать её Розальба,[2]— выпалил он.
Даже сейчас женщина не отняла руки.
— Красивое имя, — подтвердила она с лёгкой улыбкой, потом ненадолго задумалась. — Если у нас будет дочь, мы назовём её Розальба.
Она уклонилась от пинка в бок и засмеялась.
Мужчина и женщина обнялись и неподвижно замерли, чувствуя тепло друг друга.
Они долго стояли так под звёздным небом, потому что с самого начала, с первой их встречи они ждали и желали лишь этого мгновения.
Книга вторая
Последний дракон
Глава первая
Роби уселась на ствол поваленного дерева. Глубоко вдыхая свежий воздух, она рассматривала далёкие деревья в другом конце долины, на которых уже начинали желтеть листья. На лугу в лучах восходящего солнца яркими пятнами блестели последние летние цветы. Среди них были маленькие жёлтые цветочки, которые её мама называла «королевскими пуговицами», голубые колокольчики и ещё одни, похожие на пушистый шар: подуешь — пушинки разлетаются, и от цветка остаётся лишь стебелёк.
Приближалась осень. А значит, за ней и зима. Сначала — осень, потом — зима: таковы правила.
Осень: несколько каштанов, немного каши, пара яблок, замёрзшие ноги и сопли из носа.
Зима: никаких каштанов, жалкое подобие каши, смутное воспоминание о яблоках, заледеневшие ноги и такой насморк, что сопли стекают внутри по горлу и превращаются в кашель. Зато зимой можно согреться с помощью дров. Не в том смысле, что дрова можно жечь — нет, это запрещалось, но дрова приходилось рубить: тяжёлым топором, ствол за стволом, до мозолей на руках, ломоты в пояснице и дикой боли в плечах — зато становится уже не так холодно. Но холод скоро возвращался, а мозоли с рук долго не исчезали.
Если тебе удавалось пережить зиму, наступала весна. Это означало, что нужно идти по фермам и ухаживать за скотиной, чинить загоны и пасти коров. Работе этой дети радовались, потому что всегда можно было стащить яйцо или немного молока. Но упаси тебя бог попасться, ведь все фермы принадлежали теперь графству Далигар, а за кражу у Далигара чего-то, пусть всего лишь яйца, полагалось двадцать ударов палкой. Дети не умели считать, но знали, что двадцать палок — это столько, сколько у ребёнка пальцев на руках и ногах. У Галы не хватало одного пальца на руке (однажды при рубке дров она промахнулась топором), поэтому ей полагалось на один удар больше, чем было у неё пальцев.
Летом твоей кровью кормились блохи и комары, но зато вокруг было столько всего вкусного, что даже простофили — даже новенькие, даже те, кто ещё плакал, — умудрялись стащить еду и не попасться.
Она была умелым воришкой. Её ни разу не поймали. Во всяком случае, за последний год. А вот два года назад, когда она только что попала в Дом сирот, её застукали три раза! Но тогда она была ещё маленькая. Чтобы стать удачливым воришкой, главное — уметь сосредоточиться. А когда в голове у тебя мама, папа и бывший дом, то сосредоточиться нелегко. Даже когда она пыталась не думать о родителях, хватало воспоминаний о её деревянной лодочке, раскрашенной в зелёный и розовый цвета, или о тряпичной кукле, и её глаза наполнялись слезами. Но теперь она научилась сосредотачиваться. Больше никто не поймает её с поличным.
Вдруг перед ней так явно всплыло воспоминание о сушёных яблоках, что даже почудился их запах. Мама нарезала яблоки дольками и укладывала их для сушки в дровяном сарае. Она притворялась, что ужасно сердится, когда Роби пыталась стащить яблоки у неё из-под носа, и гонялась за дочкой по всему сараю. Когда мама догоняла «воришку», то засыпала её бесчисленными поцелуями, и обе смеялись, как сумасшедшие. Сушёные яблоки вкуснее всего запивать тёплым молоком, и зимой Роби, сидя с куклой у камина, с удовольствием уплетала яблочные дольки. На улице падал крупный снег, покрывая мир ослепительной белизной, напоминающей о крыльях диких гусей, сквозь которые просвечивает солнце. Вечером домой возвращался папа и приносил ещё что-нибудь вкусное. Папа был охотником, а кроме этого, крестьянином, овчаром, садоводом, свинопасом, пастухом, плотником, мастером по ремонту крыш, строителем изб и рыболовом, и он всегда приносил вкусненькое. Например, форель, которую зимой легко можно было поймать в реке: сделал лунку во льду и сиди себе жди.
