После нескольких партий в покер Алану отчаянно захотелось уйти. Сидит в шатре, в темноте, вонь от людей и их шмоток все острее, а снаружи, в каких-то пятидесяти ярдах, — Красное море.
— Ну, мне, наверное, пора, — сказал он.
Они не возразили. Он встал, подошел к двери.
— Я иду туда, — сказал он, махнув рукой на север, — так что если узрите короля, ищите меня там. — Он улыбнулся, молодежь улыбнулась, он понял, что его считают бесполезным, и ушел.
Выйдя из шатра, глянул на розовый дом и увидел силуэт в окне. Сначала глазам не поверил. Однако силуэт человеческий — бродит в окне четвертого этажа. Потом еще один. Потом исчезли.
Решил сходить, отыскать дверь, пойти на голоса. Дальше не продумал. Обогнул дом и чуть не грохнулся в котлован. Огромный, прямо целый карьер — с акр, не меньше. Очевидно, выкопали под фундамент, рядом с флоридским построят другой дом. Глубиной футов пятьдесят — чуть не похоронил Алана.
Прутья арматуры для будущих колонн, гигантские коробы и трубы, по которым однажды потекут вода и тепло. Условные ступени из дерева и глины. Решил спуститься — сам не понял зачем. Начал спускаться — воздух стал попрохладнее. Замечательно. Каждые десять футов — с каждым будущим этажом — температура падала на десять градусов. Он долез до самого дна — воздух там был натурально пристойным. Пол цементный, хотя кое-где песчаные кляксы и горы глины. В углу нашел обычный пластмассовый стул. Будто для него и сделан — для Алана, для этой минуты, — и он сел. Сидел на пластмассовом стуле, на дне котлована в городе у Красного моря, и воздух был прохладен, и все вокруг серо, и он был всем доволен.
Сидел и смотрел в бетонную стену.
Слушал свое дыхание.
Старался ни о чем не думать.
— Я тебя прощаю, — сказал Чарли Фэллон.
Он частенько так говорил. Простил за то, что Алан помог Аннетт переехать. Они только и делали, что ссорились, и Аннетт говорила, что Чарли ей угрожал. Алан выслушивал их целыми днями — то его, то ее. Так и не разобрался. Но когда Аннетт решила уехать — как-то раз в воскресенье, когда Чарли не было в городе, — и попросила Алана помочь, Алан помог. Помог ей вывезти из дома почти все.
Назавтра позвонил Чарли:
— Эта психованная все забрала.
Алан приехал, побродил по дому. Будто ураган налетал — остались только бумаги, катушки клейкой ленты, какие-то подушки.
— Надо отдать ей должное, — сказал Чарли. — Я был не готов. Вот трудяга, а? Уезжаю на один день, возвращаюсь — и дом пустой. Чего-чего, а мозгов у нее до черта.
Чарли не знал, что Алан ей помог, а Алан не придумал, как бы поделикатнее сообщить. И некоторое время не сообщал. Ну а зачем?
В конце концов Чарли узнал. Наверное, Аннетт рассказала. Поначалу злился. Но потом сказал, что понимает и прощает Алана.
— Мы с тобой слабаки, она умеет над нами властвовать, — сказал Чарли.
Алан встал со стула. Прошагал по периметру, посчитал шаги. Громадный построят дом. Двести футов по одной стороне, сто двадцать по другой. Приятно здесь. Приятно быть причастным. Увидеть рождение — что может быть лучше? Если город — новый Дубай, новый Абу-Даби или Найроби, Алан скажет потом, что мерил шагами фундаменты, закладывал в этом клятом городе основу всех ИТ. Но не будем забегать вперед.
Алан снова сел на белый пластмассовый стул.
Терри Рен забегал вперед.
— Господи, Ал, какой кайф.
Виделись несколько лет назад — Алан ехал через Питтсбург. Знакомы двадцать лет, еще с Олни, с Иллинойса. Терри бросил велосипеды, занялся сталью, потом стеклом, работал в «ППГ Индастриз», это крупный производитель стекла под Питтсбургом. Блестящий, казалось бы, ход. Уж стекло-то наверняка неподвластно кризисам? Строительство то растет, то падает, но окна бьются всегда.
Поужинали у стадиона «Хайнц-филд», Терри хвастался. «ППГ» подписала контракт на стекло для нижних двадцати этажей нового Всемирного торгового центра. Двадцать этажей взрывоустойчивого стекла, технологию мучительно разрабатывали прямо тут, в Пенсильвании.
— Мы как будто созданы только для этой работы, — сказал Терри, сунув в рот кусок рибая и воздев вилку триумфально, точно меч.
Терри наизнанку вывернулся, чтоб заполучить этот контракт, и ему не терпелось приступить. Народу в цехах не терпелось приступить. Строить башню Свободы! Вот зачем по утрам приходишь на работу.
— Крупнейший наш заказ, — сказал Терри. Работа нужна тщательная, срочная. Терри носил на лацкане значок с американским флагом. Работа что-то значила. А потом перестала.
Снова увиделись, когда все уже рухнуло. Оба в Нью-Йорке, «ППГ» только что спихнули. Терри распадался на куски. Встретились, выпили. Алан думал, Терри вот-вот расплачется.
Что случилось, поди разберись. Выяснилось, что Управление Нью-Йоркского порта одобрило проект другой компании, «Солера Констракшн». Вроде все честь по чести. Стоимость ниже, фирма нью-йоркская. Вопросов нет — пока Терри не копнул глубже.
— Господи боже, Алан, это же кошмар. — Терри стиснул ему локоть.
Оказывается, «Солера» заказывала стекло у другой компании из Лас-Вегаса. Терри злился, но все равно думал, что их обыграли справедливо. В Лас-Вегасе он никого не знал — может, они там за бесценок арендуют землю где-нибудь в пустыне Невады, нанимают нелегалов, чтоб дешевле выходило.
— Вроде все по-честному, да? — сказал Терри, плеснув из стакана себе на рубашку.
Но выяснилось, что в Вегасе стекла не делали. В Вегасе только представительство. А стекло делали в Китае. Китайцы выпускали шестьдесят листов взрывоустойчивого стекла для нового Всемирного торгового центра.
«Мы одобрили самый дешевый проект ответственного заявителя». Так гласило публичное заявление представителя Управления Нью-Йоркского порта.
— Ч-черт, — сказал Алан.
— Твою мать, ты представляешь? — сказал Терри.
Но тут случилась осечка, и немаленькая: китайский производитель использовал патент «ППГ». «ППГ» разработала стекло, подала запрос, получила патент, незадолго до тендера лицензировала технологию компаниям по всему миру. И одной из этих компаний была «Саньсинь Фасад», расположенная на побережье Южно-Китайского моря. Эта «Саньсинь Фасад» и собиралась поставлять стекло для башни Свободы. То есть «ППГ» изобретает новое взрывоустойчивое стекло, а китайцы используют эту технологию, производят стекло дешевле и продают его обратно Управлению Нью-Йоркского порта, которое хотя бы пытается вернуть некое подобие гордости и равновесия в центр раскаленного добела центра всего американского, что только есть на свете.
Алан уже бегал туда-сюда. Расхаживал по полу нового дома и потел; хотелось двинуть кулаком в стену.
Может, Терри по-любому вышел бы на пенсию. Ему было шестьдесят два. Но эта сделка его доконала. Не осталось больше радости.
