Кровь колотится внутри, сердитая, раскаленная, голова болит – Лиза вспоминает вкус того слова и непринужденность, с которой оно и все остальные выплескивались наружу.
Голова раскалывается, хотя так трудно быть не должно. Раньше получалось. Каждый человек учится и язык поворачивать, и правильно рот открывать – осваивает слово за словом, начиная с «ма-ма», «при-вет» и «по-ка». Но время, когда Лиза впервые училась говорить, сейчас под черной водой, слишком глубоко, чтобы туда возвращаться.
Впрочем, есть другой способ слепить то слово. Лиза вспоминает, как училась писать. Значит, первый класс, начальная школа Лоблолли…
Лиза закрывает глаза, разжимает пальцы, перестает сопротивляться. Койка качается, опасно кренится, как плот в потоке воспоминаний. Лиза скатывается с него и уходит на глубину. На сей раз пытается двигаться за течением, а неспокойный мрак прорезает прицельно, и ее несет сквозь всех Лиз, которыми она была. Вот Лиза под ивой, вонзает в кору девятый наркононовский значок, подношение и обещание ушедшему во мрак ребенку. Вот Лиза в середине метамфетаминового года. Кровь ревет, пенится и бурлит, как штормовые воды, а Лиза седлает очередного безымянного мужчину, а за стенкой в шкафу спит Мози. Вот Лиза обнимает Мелиссу за плечи, подносит к ее губам косячок, держит, чтобы та затянулась, а потом выбирает парня, которого присвоит этой ночью.
Лиза ныряет глубже, к толстым карандашам и тетрадям для упражнений. К миссис Мэки и черепахе в террариуме. К премудростям алфавита, яркими красками нарисованного на стенах.
Течение подносит Лизу близко, совсем близко. Сейчас конец лета, неделя двух летних школ. Настоящая школа, первый класс и миссис Мэки начнутся в понедельник.
Каждое утро Лиза отправляется в Хипповскую библейскую школу – именно так называет ее Босс. Там мисс Джун, у нее акустическая гитара и белый кролик Ангел в клетке. В этой школе дети почти не рукодельничают. Они играют на свежем воздухе, поют, а мисс Джун рассказывает им истории. Поют чаще всего об Иисусе, но каждый день начинают с песни, которая у Босса есть на пластинке. Во вторник Лиза спросила мисс Джун, почему в библейской школе они поют обычную песню. Мисс Джун достала свою Библию и показала ту песню, спрятанную в Книге Екклезиаста[9].
«Всему свое время, и время всякой вещи под небом. – Мисс Джун тыкала пальцем в каждое слово, которое читала вслух. Только для Лизы слова – черные закорючки, смысла в них не больше, чем в паучьих лапках, рассыпанных по странице. – Время молчать и время говорить. Время любить и время ненавидеть. Время войне и время миру»[10]. Лиза внимательно следит за пальцем мисс Джун, так внимательно, что сама удивляется, как плюр не задымился и не выгорел до пепла, но все без толку. Одно Лиза знает наверняка: Босс разозлится, когда узнает, что «Бердс» протащили в ее дом баптистскую песню. В полдень Хипповская библейская школа заканчивается. Во время обеденного перерыва Босс забирает Лизу и везет в Богатую библейскую школу при церкви Кэлвери. Эта школа начинается в час дня. Лиза сидит рядом с Мелиссой и приклеивает макаронные перышки к цветному картону. Мелисса – новая лучшая подружка, но через неделю Лиза пойдет в муниципальную школу, а Мелисса останется здесь, в баптистской школе Кэлвери. К счастью, среднюю школу при церкви пока не открыли, так что в шестом классе они с Мелиссой будут учиться вместе.
Чего только нет в Богатой библейской школе! Магазинный полдник, наборы для разных поделок, тридцать шесть коробок цветных карандашей (каждому выдают новенькую и назад не забирают) и целая корзина блестящих ножниц с тупыми концами. Ножниц с розовыми ручками всего две пары, и они всегда достаются Мелиссе и Лизе. Мелисса следит, чтобы они с Лизой получали самые большие порции кекса и первыми качались на качелях.
Здесь все не так, как в Хипповской библейской школе, – учительниц нельзя называть мисс и по имени. Например, Мелиссина мама для Лизы – миссис Ричардсон. Даже Библию они учат не так, как в Хипповской библейской школе. Там только мисс Джун и книжка с картинками, а в Кэлвери есть большой войлочный набор – поле и много-много фигурок-людей в библейских костюмах, которыми можно изобразить любую сцену. Марионетки тоже есть, а по пятницам молодежная группа устраивает спектакли на библейские темы.
Здешние истории Лизе нравятся, они как сказки Братьев Гримм, – Босс называет их «слишком кровавыми», а Лиза обожает. Про Золушку, ради которой голубки выклевали глаза ее мачехе и сестрам, в Библии не говорится. Зато там есть царь Соломон, который приказывает охране разрезать младенца пополам; человек по имени Самсон, который убивает тысячу человек ослиной челюстью; Бог, который всех топит, и фараон, который истребляет младенцев, поэтому одна несчастная мама кладет своего сына в лодку и отправляет вниз по Нилу. Из книги «Все рептилии мира» Лиза знает: в Ниле живут крокодилы, самые большие и злые – около Египта.
Мелисса и другие дети из Кэлвери слушают эти истории еженедельно с тех пор еще, как и не понимали ничего толком. Они зевают, возятся со шнурками и безостановочно шепчутся, одна Лиза помалкивает, вытаращив глаза, – эти истории бесконечно ей увлекательны. В конце представления она одна подается вперед, глаза горят, зовет марионеток вернуться и показать, что там еще есть дальше ужасного.
Сегодня пятница, последний день с Мелиссой. Ее мама сидит во главе стола, придерживает огромный живот и болтает с двумя тетями, вместе с которыми дети мастерят поделки.
– Мы с Лизой хотим завтра поиграть, – говорит Мелисса матери. – Можно ей ко мне приехать?
– Боюсь, что нет, Мелисса, – отвечает миссис Ричардсон, с удивлением взглянув на Лизу. – Она слишком далеко живет.
– Ну и что? – ноет Мелисса. – Она моя лучшая подруга.
– Посмотрим, – качает головой Мелиссина мама.
Лиза в отчаянии смотрит на подругу. Когда так говорит Босс, это значит «да», а когда миссис Ричардсон – это значит «нет». Мелиссина мама не отрывает глаз от Лизы, только рот почему-то скривила и нос сморщила. Обе ее руки придерживают живот.
– Мелисса сказала, у нее скоро родится сестричка, – говорит Лиза.
Миссис Ричардсон вздрагивает, словно забыв, что до сих пор смотрит на Лизу. Примерно так смотрят на дохлого таракана, которого пришлось убрать салфеткой. Отвечает она приторно-сладким голосом, словно Лиза совсем маленькая.
– Правда? Может, да, а может, получит еще одного братишку.
Мелисса изображает рвоту, но так, чтобы слышала только Лиза, и шепчет ей на ухо:
– У братишек пиписьки!
– Я хочу сестричку, – громко заявляет Лиза.
– Думаю, долго ждать не придется, – говорит тетя, сидящая рядом с миссис Ричардсон.
Тетя в середине смеется, но как-то нехорошо.
– Удивительно, что у тебя до сих пор нет пары-тройки сестричек, – говорит тетя с нехорошим смехом, и даже Мелиссина мама кисло улыбается.
