— Он обещал уйти от жены. Как считаешь, уйдет? — наклонившись к ней, прошептала Шона.
«Я столько раз это слышала», — подумала Рут.
— А сама как думаешь?
— Не знаю. — Подруга опрокинула в рот содержимое пластикового стаканчика. — Я предъявила ему ультиматум: или она, или я. Он сказал, что я самое важное, что у него есть в жизни.
Вот в чем причина его появления на этом празднике, решила Рут. Жест примирения: явиться с Шоной в общество людей, которых он считает в высшей мере незначительными. Рут не сомневалась, что Фил никогда бы не пришел с ней на мероприятие университетского отделения или на лекцию декана. Была уверена, что он не оставит свою жену, как Нельсон не оставит свою.
— Будь осторожна, — посоветовала она.
— В каком смысле? — Шона тряхнула волосами, блеснувшими в темноте, как один из воткнутых в песок факелов.
— Он говорит то, что от него хотят услышать.
Подруга сверкнула глазами. Рут так и не узнала, что она собиралась сказать, потому что подошел Макс и положил руку ей на плечо.
— Может, уйдем? Становится холодно.
Рут с благодарностью согласилась. С закатом солнца вечер стал зябким, усилился ветер. Она плотнее запахнула куртку, а друиды в своих тонких одеждах, казалось, не были подвержены холоду, как и их дети. Когда они с Максом шли вдоль берега, дети все еще играли в темноте. Вырыли глубокую яму и пели: «Динь-динь-дон, колокольчик близко, на дне колодца пушистая киска…»
— Есть вещи, которые не меняются, — сказала она Максу, когда они выходили на дорожку через дюны.
Идти в темноте через Солтмарш было опасно, пришлось воспользоваться ведущей к автостоянке гравиевой тропинкой любителей птиц. Макс оставил там свою машину, и Рут надеялась, что он подбросит ее домой и не напросится на кофе.
— Интересный стишок, — начал он учительским тоном. — Существует мнение, что киска… это такая девчонка не очень строгого поведения. Вроде проститутки.
— А зачем понадобилось топить ее в колодце?
— Колодец — подобие символа позорного столба.
— Как там дальше? «Кто ее бросил жестоко так? Мальчик по имени Джони Слабак».
— «Но не погибла кошка-малыш. Спас ее мальчик Джимми Крепыш».
— И кем же в таком случае приходится этой киске Джимми? Сутенером?
Макс рассмеялся:
— Вы мне нравитесь, Рут.
Это был тупик. «Вы мне тоже нравитесь» — прозвучало бы игриво. Переменить тему разговора значило проявить пренебрежение. А ведь он ей действительно нравился. Но Рут не хотела анализировать. Все очень запутанно — вот в чем проблема. Она беременна от другого мужчины. Тот женат и не знает, что она беременна. А если узнает, наверное, разозлится. Или обрадуется. Рут недавно воображала, что родится мальчик. Вдруг Нельсон всегда хотел мальчика и теперь придет в восторг и бросит Мишель? «А ты сама хочешь, чтобы он бросил Мишель?» По зрелом размышлении, нет. Разбив семью, она будет испытывать сильное чувство вины и вовсе не уверена, что желает жить с мужчиной. Особенно с таким, как Нельсон.
Смешно, но Нельсон ее не любит и никогда не любил. А их совместная ночь — результат уникального стечения обстоятельств. Они только что нашли тело убитого ребенка, и Нельсону предстояло сообщить о трагедии родным погибшей. В ту ночь им казалось, что они остались в мире одни. Нельсон пришел к Рут за утешением, и вспыхнувшая страсть удивила обоих. Но с тех пор он ни разу не показывал, что относится к ней иначе чем как к коллеге, товарищу по профессии, может, даже другу. Так почему она вспоминает о нем, когда Макс держит ее за руку помогая подняться на ступеньку мостика? Разве Макс напоминает Нельсона? Он иной: ученый, учтивый, любезный, но внешне чем-то похож на старшего инспектора, хотя не такой высокий. Скажем так: если он в комнате, то на других уже не смотришь. Рядом с ним Фил совершенно теряется. Даже Катбад и тот бледнеет. Макс внезапно остановился.
— Послушайте, сова.
Они проходили мимо первого укрытия. Деревянные хижины для любителей наблюдать за птицами располагались в стратегических пунктах болота: эта стояла на сваях напротив пресноводного озера. Рут услышала шелест тростника и опять вспомнила ту безумную ночь, когда крик совы звал человека на смерть. Вокруг расстилалась черная, мрачная вода с болотными кочками. Рут поежилась. Макс сделал движение, словно собирался ее обнять, но лишь сказал:
— Ну вот, почти пришли.
На стоянке царила непроглядная тьма, и не было ни одной машины, кроме его «рейнджровера». В салоне оказалось тепло, и Рут обрадовалась, что снова может сесть. Разве нормально, что у беременной женщины так сильно болит спина? Может, виноват лишний вес?
Макс аккуратно разворачивался на узкой, ведущей к коттеджам дороге. Он был осторожным водителем и хотя бы в этом отличался от Нельсона.
— А вечер, пожалуй, удался, — произнес он. — Костер, друиды и все остальное.
— Да, — кивнула Рут. — Огонь способен украсить любое зрелище. Наверное, поэтому люди ему поклонялись. Огонь прогоняет тьму.
— Как крик петуха, — добавил Макс.
Она с любопытством посмотрела на него:
— Почему?
Несколько секунд Макс смотрел вперед, щурясь на темную дорогу, а затем сказал:
— Вчера на раскопках кое-что произошло. Я провожал очередных туристов — на сей раз, кажется, из Исторического общества. И нашел в одной из траншей мертвого петуха.
Рут насторожилась. Она понимала, что на соседних фермах могут держать кур, но каким образом птица забрела на раскопки, отделенные от остальной местности поросшим травой валом?
— Кто-то подбросил?
Макс пожал плечами:
— Видимо, так. У него было перерезано горло.
— Что?
— Располосовали от края до края. Умелая работа.
Рут испугалась, что ее вырвет, и сделала глубокий вдох.
— Кому это понадобилось?
Они подъехали к ее дому, и Макс выключил зажигание.
— Петух — традиционное жертвоприношение. Эти птицы кричат по утрам, и считается, что они обладают силой прогонять тьму.
У Рут поплыло перед глазами.
— Жертва? Но кому пришло в голову оставлять жертвенную птицу на месте раскопок?
— Не знаю. Наверное, тому, кто полагает, что мы своими действиями нарушаем покой мертвых.
Рут подумала о Катбаде, но тут же прогнала эту мысль. Нет, мертвые животные не его стиль.
— Разумеется, — продолжил Макс, — можно обнаружить связь петуха и с христианством. Иногда петух символизирует Иисуса. Восход, возрождение…
— Кто-то убил петуха в качестве христианской жертвы?
Голос Макса слегка изменился:
— Или жертвы Гекате.
