— Нет, папа! — воскликнула Абигайль вскакивая. — Ты не можешь увести мистера Веджвуда, пока не узнаешь о его приглашении. Он пригласил меня и маму в театр. Я так давно мечтала там побывать и умираю от желания пойти, но мама говорит, что ты должен дать позволение.
— Ах вот как?
Уильям глянул на жену и без труда понял ситуацию. Марианна ожидала, что он запретит поездку в театр, хотя Уильям в толк не мог взять почему. Обычно, если речь шла о дочери, он во всем подчинялся желаниям жены, твердя себе, что женщины лучше мужчин разбираются в подобных вещах, но Абигайль так умоляюще смотрела на него, сжимая загрубевшую ладонь своей маленькой ручкой, а кроме того, молодой Джонас Веджвуд ему нравился. Уильям много лет знал его дядю и всю семью.
— Не вижу ничего дурного, — объявил он. — Тебе полезно побывать в театре, кошечка, познакомиться с городской жизнью. Не так ли, любовь моя?
Он льстиво улыбнулся жене, но та лишь поджала губы.
— Если вы одобряете, сэр, мне остается молчать, — процедила она, яростно тыча иглой в канву, словно это была рука ее несчастного мужа.
— Ну, теперь, когда все улажено, я должен увести Джонаса в библиотеку. Выпьем по кружечке эля и потолкуем о состоянии рынков. Идемте же, друг мой. Попрощайтесь с дамами. Не сомневаюсь: вы еще не раз увидитесь с ними.
Схватив за руку, он потащил молодого человека за собой. Джонас едва успел поклониться дамам.
— О, мама, что мне надеть? — тараторила Абигайль, подскакивая от возбуждения. — Немедленно пойду и выберу. Бекки мне поможет. Как, по-твоему, синий бархат с верхней юбкой из небесно-голубого газа пойдет мне? В точности цвета моих глаз — так сказала модистка. И еще голубая соломенная шляпка с газовой вуалью… а может… желтый муслин… или он слишком легок для вечера?
— Перестань трещать, дитя мое, — вздохнула Марианна, пытаясь умерить восторг дочери. — Это всего лишь посещение театра. Никто тебя не увидит, ты не вращаешься в обществе.
Абигайль перестала прыгать.
— Люди будут смотреть на меня, мама. Все, кто придет в театр. Конечно, это не то, что бал, но я впервые выхожу на люди и они меня непременно заметят. Как всегда, — добавила она с довольной улыбкой.
— Должна признаться, ты довольно хорошенькая, — кивнула мать. — Но девушке неприлично привлекать к себе внимание своей красотой. Садись и продолжай работу.
Абигайль поколебалась, но послушалась. Она одержала победу, самую важную, и теперь, как искусный политик, будет почивать на лаврах. Не стоит торопиться и форсировать события.
— Итак, вы уже поговорили с девушкой?
Граф Бредфорд, заложив руки за спину, стоял в библиотеке Пикеринг-плейс.
Прежде чем ответить, генерал Хейуорд наполнил кларетом два бокала и подал один графу.
— Еще нет. Не успел.
Он поднял стакан в молчаливом тосте, на который не получил ответа.
— И когда вы намереваетесь ей сказать? Говорю вам, Хейуорд, я не собираюсь ждать вечно. И хочу девушку сейчас, а не когда она потеряет свою свежесть. Мне показалось, что вчера ночью она выглядела уставшей и осунувшейся.
— Уверяю, Серена абсолютно здорова, лорд Бредфорд, — надменно бросил генерал. — Я поговорю с ней, когда у меня на руках будут закладные.
Граф резко рассмеялся.
— Неужели? Считаете меня идиотом, готовым заплатить до того, как отведал качество товара?
— В таком случае вы вообще его не отведаете, милорд.
Генерал Хейуорд был истинным игроком и сейчас из-под полуприкрытых век наблюдал за гостем, прикидывая, как далеко сможет зайти, прежде чем граф сообразит, что противник блефует.
— А если девушка не согласится? Такой вариант вы не рассматриваете?
Бредфорд сменил тактику и, критически нахмурившись, пригубил вина.
— Неплохо… совсем неплохо. Единственное, что могу сказать в вашу пользу, Хейуорд, вы держите хорошие погреба.
Генерал благодарно улыбнулся, но ответил на вопрос неопределенным жестом.
— Серена поступит как ей велят, лорд Бредфорд, можете быть уверены.
Его милость скептически фыркнул:
— Перейдем к делу?
— Разумеется.
Генерал показал на кресло.
— Может, устроимся поудобнее?
Граф сел, вытянул толстые ноги в модных полосатых чулках и стал вертеть ножку бокала.
— Итак, условия нашего соглашения… Я получаю эксклюзивные права на вашу падчерицу, пока мне этого хочется, а в обмен возвращаю вам закладные на эту собственность и она становится вашей.
— Совершенно верно, милорд.
Глаза генерала блеснули. Он слегка подался вперед.
— Предлагаю вам в моем присутствии сжечь две закладные на самую маленькую сумму — девятьсот гиней, — и тогда я полностью отдаю Серену в ваши руки. Как только вы… скажем… э… осуществите вашу связь, мы уничтожим остальные две, на десять тысяч гиней. После этого Серена будет принадлежать вам на любой угодный срок.
Граф размышлял, по-прежнему вертя пустой бокал. Генерал потянулся к графину и вновь налил гостю вина.
— Поговорите сначала с ней, — решил наконец Бредфорд. — И если заверите меня, что она понимает свое положение… я уничтожу первую закладную. Через неделю, если она не взбрыкнет, сожгу вторую.
Генерал закрыл глаза и откинул голову на спинку кресла. Конечно, есть способы заманить Серену в постель графа, но покорится ли она потом? Это большой вопрос.
Наконец он открыл глаза. Граф наблюдал за ним, цинично скривив губы.
— Полагаю, Бредфорд, после того как я доставлю вам падчерицу, обеспечить ее покорность — ваше дело. В конце концов меня там не будет.
— Вы сомневаетесь в ее покорности? — резко спросил граф.
— Это целиком зависит от вас, милорд. Как я уже сказал, гарантирую ее сотрудничество до двери спальни. Остальное — дело ваше.
Граф поставил бокал и поднялся.
— Я пришлю записку, когда буду готов принять решение. Всего хорошего, Хейуорд.
Генерал вскочил, собираясь проводить гостя до двери. Он был почти, но не до конца уверен, что победа осталась за ним. Однако следует доиграть эту партию до конца.
— Я буду ждать вашего послания, сэр, — заверил он, почтительно кланяясь.
Серена с горничной как раз подходила к дому, когда на крыльцо вышел граф и обернулся к хозяину дома, чтобы попрощаться. При виде графа мурашки поползли по коже девушки. Может, она еще успеет нырнуть в переулок?
Но было уже поздно. Он оглянулся в ее сторону, и у нее не осталось времени на побег.
— Леди Серена! Какая встреча!
Он спустился с крыльца и остановился, ожидая, пока девушка к нему подойдет. Она присела и пробормотала «милорд» в надежде быстро протиснуться мимо, но он загородил ей дорогу, положив руку на перила крыльца, оценивающе улыбаясь, отчего ее немного затошнило. Он словно определял достоинства кобылки в «Таттерсоллз».
