— Замечательно. До скорого!
Прежде чем сесть в лифт, я сунула записку Лэндону под дверной коврик — приглашала вечером поужинать у меня. Мне не терпится поделиться с ним всей историей и выслушать его мнение. Когда у меня душа болит и рвется, он самый подходящий слушатель.
Я доехала на подземке до пересечения Пятьдесят седьмой улицы и Седьмой авеню и прошла пешком несколько кварталов до «Глосса». Было зверски холодно, сугробы вдоль тротуаров уже заляпали грязью и забросали всяким мусором. Казалось, все женщины в шубах и обмотаны шарфами. Одна я в кожаной курточке как чокнутая.
Ни как вольный стрелок, ни как постоянный автор я не имею права претендовать на отдельную комнатку в «Глоссе». Но поскольку я ежегодно исправно поставляю статьи в большом количестве и на дружеской ноге с Кэт, моей шефиней, мне делают поблажку — крохотная комнатка, где в доинтернетовские времена была справочная библиотека, считается моей.
В мою комнатушку ближе добираться от бокового лифта, хотя я предпочитаю длинную дорогу — через «арену».
«Ареной» мы называем большой зал, разбитый невысокими перегородками на секции: отдел искусства, фотоотдел, производственный отдел и так далее.
Вообще-то такая пространственная структура, уместная в ежедневной газете, где генерал должен видеть сразу всю свою армию, выглядит несколько претенциозно в ежемесячном журнале. У нас самая горячая новость — сегодня заказываем еду на ленч не у итальянцев, а у тайцев.
Но планировка «арены» сама собой продуцирует некую энергичную суету и бурление. Обычно, проходя через «арену», я за считанные минуты соберу все редакционные новости, со всеми перездороваюсь — и уже в курсе, какое настроение у Кэт и как это настроение отразилось на сотрудниках.
Итак, в полдень в четверг я шествовала по «арене». Не успела я пройти несколько шагов, как бегущий куда-то редактор фотоотдела притормозил возле меня.
— Приветик, а я видел твою фамилию сегодня в «Пост»! — сообщил он с сияющим видом. — История про Пейтон Кросс. Довольно занимательно.
В его устах это прозвучало так, словно меня номинировали на какую-нибудь премию.
— Ага, потрясная история! — сказала я, стараясь весь сарказм выразить голосом.
— Вчера из «Пост» звонили нам — искали твою фотографию. И не хотели говорить зачем. Кэт не велела давать без твоего разрешения.
— А вот за это спасибо, — сказала я. И снова не могла не подивиться, как быстро газеты отреагировали.
Не желая и дальше пожинать плоды своей неожиданной популярности, я быстро пробежала «арену» насквозь — потупив глаза, ни с кем не здороваясь.
У выхода я оглянулась — несколько сотрудников таращились мне в спину. Я была права — все уже в курсе.
Как я говорила, моя комнатка на задах редакции. Зато напротив самого оживленного места редакции и самого большого из отделов — отдела моды, который тоже распланирован наподобие «арены», только размером поменьше.
В коридоре сегодня тесно от стоек с пестрыми купальными костюмами, только что вернувшимися со съемок.
В фотоателье, куда я заглянула, два фотографа молча, в глубокой задумчивости стояли перед манекеном в юбке и блузке и рассматривали его с тем трепетным почтением, с которым нормальные люди рассматривают «Пьету» Микеланджело.
— Кэт тебя разыскивала, — сообщил мне один из фотографов.
В его представлении у меня все внутри должно оборваться от страха: как же, шефиня требует к себе!
Но я принадлежу к той горстке сотрудников редакции, которые не дрожат перед Кэт.
Бросив сумку на второй стул в своей комнатке, я проверила автоответчик. Самое свежее сообщение от Лэндона — он с удовольствием поужинает со мной и будет у меня около восьми. Несколько друзей прочитали статью в «Нью-Йорк пост» и позвонили узнать, жива ли.
Остальные шесть сообщений, к моему отвращению, были от репортеров.
Два послания от девицы из «Дейли ньюс» — она бесцеремонно просила перезвонить ей поскорее. И четыре — от парня из «Нью-Йорк пост», который мрачным голосом требовал, чтобы я ему перезвонила, потому что дело не терпит отлагательства. Тон у него был — словно я новый решающий свидетель в деле об убийстве Кеннеди. Хрен я им перезвоню, обойдутся!
Смотавшись в буфет, я взяла чашку кофе и отправилась к Кэт. Ее офис в самом дальнем углу «арены» — единственный полностью застекленный отсек с дверью. Кэт как раз разговаривала по телефону. Завидев меня издалека, она помахала рукой: давай сюда!
Кэт вообще-то к сорока, хотя любой даст ей не больше тридцати. Светлые волосы до плеч, благородная осанка и холеное аристократическое лицо. На ней платье-мини без рукавов и красные сапоги выше колен — супермодный видок. Тут вам не «Нью-Йорк таймс»!
Кэт жестом показала: через минуту буду свободна. Я присела на кресло и отхлебнула кофе.
Спору нет, у нас с Кэт особые отношения. Я разом и подчиненная, и подруга. Конечно, мы не из тех подружек, которые раз в неделю собираются за бутылкой белого вина и целый вечер ядовито обсуждают мужиков — и этим они им не угодили, и тем. «А мой последний пил апельсиновый сок прямо из пакета. Ты представляешь?!»
С Кэт мы познакомились семь лет назад в ныне покойном журнальчике, в котором я начинала тернистый путь к своему первому миллиону (шучу, шучу!).
Она на четыре года старше меня и уже тогда была руководящим кадром. Однако это не помешало нам сдружиться. Получив бразды правления в обновляемом «Глоссе», Кэт про меня не забыла и тут же пригласила постоянным автором. Кэт планировала превратить журнал из довольно банального женского чтива про моду, косметику и кухню в увлекательное чтение для замужних женщин — с сильной эротической нотой. Круг тем тот же, а подход свежий, агрессивный. Насколько я понимаю, перестройка ей удалась.
Кэт, слава Богу, может быть и забавной, и милой, и ласковой, но при этом она отчаянно честолюбива, требовательна и порой даже грубовата.
Теми же словами можно описать и Пейтон.
Однако между Кэт и Пейтон разница громадная.
Кэт никогда не теряет самоконтроль, никогда не хамит, никогда не обижает людей понапрасну.
А Пейтон то и дело впадает в истерику, ее требования — большей частью капризы.
Кэт, когда припрет, бывает той еще стервой, иначе в ее бизнесе не выживешь. Но при этом она никогда не становится ведьмой на помеле, от которой все шарахаются. И самый большой плюс Кэт — она держит свой эгоизм в узде, думает не только о себе. Когда друзья нуждаются в помощи, она всегда тут как тут.
Невольно подслушивая разговор по телефону, я догадалась, что Кэт беседует с новой редакторшей косметического отдела. Прежняя родила ребенка и уволилась. А у новой, как я слышала, проблемы с акклиматизацией в «Глоссе».
— Забудь самодельную косметику, — говорила Кэт в трубку. — Наша средняя читательница — работающая мать с двумя детьми. Ей и помочиться-то некогда, а ты рассказываешь, как самой приготовить очищающий крем на основе овсянки и меда. Ты ей объясни, где можно на бегу из А в Б купить по-настоящему качественный крем.
