Но Чайм уже бежал что было сил к своей Долине. К счастью, охрана не решится вести пленных коротким путем, через могильники. Он должен успеть…
Поле Камней на самом деле было вовсе даже не полем, а удивительно ровной площадкой в горах, сплошь усеянной валунами с плоской верхушкой, по-видимому, жилищами, хотя ксандимцы никогда не использовали их в таком качестве из-за слишком большой высоты и чересчур сурового климата. Вожди нашли им гораздо более мрачное применение: в плоские верхушки камней были вделаны цепи с кандалами, и к ним приковывали чужестранцев, захваченных в плен (обычно казалимцев-грабителей), оставляя их в жертву страшным Черным Призракам гор.
Суровое это место, отмеченное проклятием смерти, находилось на одном из горных отрогов, там, где Пик, Обдуваемый Ветрами соединялся с соседним. Стальным Когтем (место это было также известно в Ксандиме, как «Драконий Хвост»), Горная порода здесь, как и на самом Стальном Когте, была словно кем-то разрушена, так что из-за многочисленных глубоких трещин трудно было добраться до другой вершины. Но ксандимцы и не стремились попасть на Стальной Коготь, посещаемый этими жуткими. Черными Призраками, питающимися человеческим мясом. Что до самих Призраков, то они могли пройти везде, где им заблагорассудится.
Путь Чайма лежал через его Долину, так что он завернул в свою пещеру за еще одной туникой и плащом потеплее (ведь выше в горах было холоднее). Кроме того, он прихватил несколько одеял и фляжку с крепким питьем, связал все это в узел и с помощью веревки укрепил его на спине. Потом взял посох с острым железным концом для подъема по ледяным склонам и отправился выручать чужестранцев.
Путь, о котором знал только Чайм, шел мимо веревочного мостика, ведущего в Палату Ветров. Надо было пройти по скользкому уступу до мостика, а за ним начиналась глубокая расселина, незаметная с плоскогорья, и уже по ней можно было выйти на главную тропу, которая вела к отрогу. Для Чайма, с его близорукостью, это было очень тяжкое испытание. К тому же теперь горные тропы были очень скользкими, но даже они были для него предпочтительнее, чем путь через темную расселину, среди крутых каменных стен, где приходилось по пояс в снегу продираться сквозь заросли карликовых елей, цепляющихся корнями за трещины в камне, Наконец Эфировидец, уставший, замерзший, с ноющим телом, выбрался из расщелины и, как и ожидал, обнаружил, что самое трудное еще впереди.
Едва он вышел из узкого ущелья на скользкую, открытую тропу, как сразу же ощутил на себе силу бушевавшей непогоды. Слева перед ним высился крутой, заснеженный склон, без единого деревца, а справа… Чайм вздрогнул. Об этом лучше было не думать: один неверный шаг — и он рухнет с этого склона, не отвесного, но все же очень крутого, прямо на острые камни внизу. Впервые Эфировидца одолели серьезные сомнения: а стоит ли так рисковать ради каких-то чужестранцев? И все же… Выругавшись, Чайм вонзил в лед острый конец посоха и сделал первый робкий шаг по опасной тропе.
Ему показалось, что прошла целая вечность, пока он не оказался там, где крутая тропа резко свернула налево, огибая какой-то черный камень. Чайм с радостью заметил, что и по другую сторону тропы появились валуны — хоть какая-то защита от падения Наконец тропа стала уже, и он услышал голоса, доносимые ветром с Поля Камней.
Благодарение Богине! Несмотря на то, что ему пришлось двигаться очень осторожно, Чайм все же оказался на Поле Камней прежде, чем конвой, приведший туда пленников, пошел назад. Меньше всего ему хотелось встречаться с ними и объяснять, что он тут делает. Он сошел с тропы и притаился среди валунов. Теперь оставалось лишь молиться и ждать, чтобы эти мясники не заметили его.
Но и конвой не имел никакого желания задерживаться, опасаясь Призраков. Снова пошел снег и закружилась поземка. Скоро Чайм услышал скрип шагов на снегу, а потом появились и сами стражи, проклинавшие скользкую тропу и ворчавшие чисто по-солдатски.
— Из-за этого Хозяина с его треклятым законом мы тут себе шеи переломаем!..
— Надо было просто зарубить их на плоскогорье. Если бы знать…
— Ну, эту девку жалко протыкать мечом. Лучше чем-нибудь еще. Если бы не собачий холод, можно было бы позабавиться с ней.
Узнав голос Галдруса, Чайм с трудом удержался от пожелания ему сорваться вниз на обратном пути. Когда они отошли достаточно далеко, он вылез из своего укрытия, но тут же замер, услышав вопли и проклятия. О Богиня, неужто Призраки явились так быстро? Дрожа не только от холода!, Чайм дождался, пока звуки затихнут, и пополз вперед, но довольно медленно, опасаясь появляться сейчас на Поле.
Паррик лежал на плоском камне, бессильный и беспомощный. Ледяные кандалы обжигали руки и ноги. О Боги, он и представить себе не мог, что бывает такой холод! Кавалериста приморозило к камню, и в этой смертельной стуже его злость на ксандимцев постепенно уступила место отчаянию, Конечно, гнев давал силы для борьбы, но как, скажите на милость, бороться, когда ты прикован и примерз к камню?
К соседним камням были прикованы его спутники. Сангра чуть позади, и ее не было видно, а Мериэль — совсем рядом, и ее тощая фигура то и дело появлялась из снежных вихрей. Паррик опять разозлился. Он уловил смысл того, что она говорила ксандимцам, и понял, что именно колдунья привела их к такому печальному концу. Если бы она дала ему возможность самому поговорить с правителем, объяснить, что они просто случайно забрели на их землю, что не хотели ничего дурного и скоро уйдут, все было бы в порядке. Но вместо того чтобы перевести приготовленную Парриком речь, Мериэль разразилась тирадой в лучших традициях этих магов, вроде той, из-за которой их возненавидели на корабле Ночных Пиратов, с чего и начались все неприятности. Ее дурацкая спесь погубила их всех!
Слева от него лежал Элевин, он не двигался и, кажется, даже не кашлял. Паррик боялся, что это тяжелое восхождение доконало старика.
— Нас всех прикончит этот зверский холод. — Кавалерийский начальник и не замечал, что говорит вслух. Вдруг от соседнего камня донесся визгливый смех.
— О нет, глупый смертный, тебя прикончит не холод! Тебе уготовано кое-что другое. Я слышала, о чем говорили стражники. Здесь обитают демоны, Паррик, Черные Призраки, и ты принесен им в жертву вместе со всеми своими жалкими приятелями. Но только не я! — И едва она успела это сказать, ее кандалы вдруг вспыхнули ослепительным светом и рассыпались в прах. К радости Паррика, Мериэль вскочила на ноги, но его ликующий возглас тут же оборвался, потому что она повернулась к ним спиной и побежала прочь. Через минуту волшебница скрылась в снежной пелене, и лишь ее насмешливый крик донесло ветром:
— Пропадайте здесь, проклятые смертные! А меня им не взять!
Паррик в бессильной ярости разразился проклятиями.
— Вернись, проклятая сука! — завизжала Сангра, и снова наступило молчание, только ветер продолжал завывать на Поле Камней.
«Пусть Чатак проклянет тебя», — подумал Паррик. Он и раньше считал, что от нее можно ожидать чего угодно — волшебница все-таки, да еще и сумасшедшая вдобавок, — но все же предательство Мериэль пронзило его сердце, ибо теперь у них не осталось никакой надежды. И чего он, старый дурак, потащился на юг! Теперь ему никогда не найти Ориэллу… И хуже того, заодно он обрек на смерть Сангру и Элевина. Одинокий и несчастный, Паррик закрыл глаза и заплакал, пока, к своему ужасу, не обнаружил, что слезы замерзли, и он не может открыть глаз. «Ну, ничего, — подумал Паррик, — я хотя бы не увижу, как придут эти Призраки». Но теперь он попал в гораздо худшее положение, ибо ничего не видел, и воображение его разыгралось.
