class="p1">― Багира, а ещё песня о Рыцаре и Служанке, ― несколько мелодичных звуков, и Эмма, фыркнув, отвернулась, ― неужели у тебя поменялись вкусы?
Она внезапно села и просто замолчала, а у меня буквально челюсть отвисла. Я что-то сказал не так? Что происходит вообще? Эмма так и сидела и, судя по опыту последних дней обижалась на меня.
― Лучик, что случилось?
― Ничего, ― слишком резко, а ещё это движение плечом.
Боже, что я сделал не так? Почему этот ребёнок такой обидчивый?
― Нам, пожалуйста, две комнаты, ― барная стойка, как и во многих людских тавернах была по самую бороду, но я уже ловко взобрался на высокий стул и оказался почти вровень с местным трактирщиком.
― Прости, друг, но осталась одна последняя комната, ― бородатый, но тощий парниша пожал плечами.
― Там две кровати? ― я чуть поморщился.
― Да, комната небольшая, но если вам только переночевать, то будет в самый раз, ― он глянул на Эмму, стоящую за моей спиной, и ухмыльнулся.
― Мы задержимся на пару дней, ― я протянул золотую монету.
Трактирщик кивнул и выдал мне ключи от комнаты, обернувшись на Эмму, я встретил невероятно воодушевлённый взгляд. Да что с этой девчонкой? Ещё вчера она ныла, что не хочет оставаться в городе, что ей здесь не нравится и хочется поскорее попасть в столицу, а теперь счастливо тянет руки к ключу и предлагает взглянуть на комнату. Я лишь пожал плечами. Это был последний город перед столицей, и тут проще всего будет найти попутную повозку.
Комната была самой простой и очень похожей на ту, в которой я жил у Ганса. Только напротив друг друга стояли две кровати, а между ними тумба. Эмма тут же заняла правую, а я сбросил котомку рядом с левой. Ужинать совершенно не хотелось и, протянув Эмме несколько медяков, предложил ей самостоятельно прогуляться и возвращаться до заката. Уговаривать не пришлось, она мигом исчезла за закрывшейся дверью.
Я радовался, что столица так близко и совсем забыл про Ганса, про его угрозы. Плюхнулся на кровать и закрыл глаза. Я давно нормально не спал. Постоянно переживаю за Эмму, с момента, как мы выехали из Гело, прошло уже почти две недели. Она восстановилась во время нашего пути, и теперь энергии было хоть отбавляй. Несколько раз во время наших привалов она смогла призвать святой меч, даже взять его в руки.
Почти всегда она закатывала глаза: «Нудишь прямо как отец». Я слишком боялся, что её сила выйдет из-под контроля, что она снова окажется в том состоянии на грани жизни и смерти. Ганс не простит мне её смерть, не после всего, что я у него натворил.
Эмма вернулась до заката, как и обещала, тихонько открыла дверь, на цыпочках прокралась внутрь. Я притворялся спящим, рука лежала на глазах, не хочется стеснять её. Да и, возможно, так я, наконец, усну и отосплюсь перед последним рывком.
Лучик почти как мышка шуршала совсем рядом. Я слышал, как она тихонько ходит, перебирает вещи из котомки, щёлкает лямками кожаных доспехов, шуршит одежда. Всё тело покрылось мурашками, я буквально слышал, как она тяжело выдыхает через рот. На мгновение всё затихло, и я решил, что Эмма улеглась и засыпает. Выдохнул и уже в следующее мгновение почувствовал очень странный дежавю.
Моя кровать прогнулась на уровне бёдер, Эмма провела мне по груди, едва касаясь. По руке пробежались мурашки и как-то неприятно, болезненно заныло в груди. Лучик расстёгивала мою рубашку, потянулась к руке и убрала её в сторону. Я медленно открыл глаза, а Эмма лишь мягко улыбнулась.
― Прости, я разбудила тебя?
― Что ты делаешь? ― к улыбке добавился лёгкий румянец, она отвела взгляд в сторону, на пол, окно и вернулась снова ко мне, немного выдохнув, как перед прыжком.
― Я хотела поспать сегодня с тобой…
Я замешкался, еле сдерживал удивление и какую-то непонятную бурю, нарастающую в груди. Мне стало страшно, я совершенно не понимаю, что творится у неё в голове, чего она хочет добиться? Ей тоже страшно?
― Зачем? ― еле разлепив высохшие губы, я почти хрипел.
― Просто… ― я невольно словил себя на мысли, что Эмма сейчас совершенно не походила на ребёнка.
Её тело выросло, округлилось, а лёгкая ночнушка, которая в нескольких местах почти просвечивалась, заставляла меня стыдливо прятать свой взгляд. Даже просто смотреть ей в глаза мне было не по себе. Мягкий, хищный с озорным огоньком взгляд буквально прожигал меня.
― Не надо
Я отвернул голову к стене, Эмма поставила руки рядом с моими плечами, нависла. Я боялся даже повернуться обратно и легонько толкнув, стал переворачиваться набок, словно закрываясь. Лучик ещё пару минут просто сидела, а потом стукнула меня и рухнула в подушку.
Я слышал, как она тихонько всхлипывает ночью, что-то шепчет и шмыгает носом. Лишь сильнее вжимал голову в плечи, натягивал одеяло на голову. Только под утро я уснул, Лучик кажется тоже, во всяком случае я больше ничего не слышал.
Проснулся от хлопнувшей двери, поднялся не сразу, всё тело было свинцовым, затёкшим. Повернул голову на кровать. Эммы не было. Вздохнул и лениво потянулся к своей одежде. Пока одевался, всё пытался переварить, что случилось ночью. Я не мог найти ответа, а ещё через минуту понял, что Эмма ушла вместе с вещами. Бросился вниз в таверну, среди редких постояльцев её не было. Трактирщик кивнул мне, по его словам, Эмма выбежала стремглав куда-то на улицу.
На улице её, конечно же, не было, и никто не видел рыжую худенькую девчушку. Я бежал к выходу из города, в сторону столицы, но никого похожего не видел. Иногда где-то в толпе мелькали похожие доспехи, пару раз я подходил к совершенно незнакомым девушкам и краснеясь извинялся, что принял их за другую. У самых ворот я встретил купцов, один из них сказал, что похожая по описанию девушка уехала с его другом как раз в столицу. Маленькая надежда, что это она, и я смогу её догнать теплилась внутри.
Совершенно не хотелось признавать, что Эмма сбежала. И от меня тоже.
Глава 9
Столица встретила меня шумом, разнообразием запахов и красок. Такое редко бывало в Гело, только когда приезжали торговцы из очень далёких земель, привозили с собой новые душистые специи. Отец всегда говорил, что они невероятно дорогие, и лишь однажды мы с мамой купили
